Михаил Климовицкий - Сексуальная революция в России

кустов и вот, вот принесут ребеночка!

– Подглядывают, значит – сказал я – нехорошо! И вспомнив, добавил:

– Во французских домах Любви за подсматривание берут в два раза дороже!

– А за подсматривание за подсматривающим – в четыре раза!

– Когда я была маленькой, – вспоминала подруга, то засыпая слышала: шепот, скрип кровати, охи – ахи. Это аисты несли мне братиков и сестричек.

О, эти звуки любви, которые мы слышим с детства: скрип кровати, вздохи, вскрики.

Недавно писали, что Курникова и Игналес так кричали от страсти, что соседи по гостинице вызвали полицию.

В России теперь секс (любовь) есть. На улицах днем целуются взасос, в метро на эскалаторах обнимаются так, что кажется, он поднимается быстрее.

А в вагонах аисты летают!

Как сказала моя молодая сотрудница, прочитав это:

– Одни летают, а другие залетают!

На Украине много странных фамилий, видимо произошедших из казацких прозвищ. Например, депутаты Тягнибок, Перебейнос, Куйбида – мэр Львова.

Украинцы дорожат такими фамилиями, как титульными.

Моя мама, учась в фабрично-заводском училище, подружилась с сокурсницей по фамилии Куйло. В те годы на петлицах формы учащимся ФЗУ вышивали фамилии, и вот мама рассказывала, что этой девочке мальчишки часто исправляли букву «К» на «Х»,

Первой это заметила принимающая роды акушерка:

– Ну и куйло у этого младенца! А врач заметила:

– Во время войны часто родятся такие мужики! И фамилия у него такая же.

С Гришей Куйло мы дружили в детстве. Жили в одном семиэтажном доме в соседних подъездах. Я один из немногих был посвящен в его тайну. Гришины мать и бабушка, в те годы, это тщательно скрывали это: шили ему большие трусы и шаровары с карманом посредине. Но одна девочка из детсада рассказала дома, что мы играли в «папу-маму»:

– А Гришки большая писка!

Возмущенные родители девочки, пришли в садик. Нас заставили повторить игру при всех. Но, конечно, никакого секса в ней не было.

Второй раз мы попали уже первом классе. Устроив взаимный показ «у мальчиков – у девочек» на заднем дворе. Гришина сестричка, выдала нас, и в самый пикантный момент на задний двор ворвались матери трех девочек и меня с Гришей за уши повели к родителям на наказание. Меня мать била толстой веревкой. Гриша тоже орал на весь двор. А утром его подозвал отец и сказал, что если подобное повторится еще раз:

– Я отведу тебя к евреям, в синагогу и там тебе обрежут половину!

Но все же такая опасность возникла еще раз. В третьем классе у нас ввели школьную форму, и Грише пришлось носить брюки. Уже на второй день учительница украинского языка повела Гришу к директору школы и заявила, что он по ее мнению он занимается рукоблудием. Но этот раз все обошлось директор, был в курсе и сказал учительнице:

– Это вам кажется!

Роза Яковлевна в молодости была красивой: черные волосы, черные брови, белая кожа и всегда розовые чувственные губы. Но особенно привлекательной делали ее большие карие глаза испуганной лани, глаза в которых каждый мужчина чувствовал себя победителем. У нее были красивые славянские ноги, но не, потому что она жила в старинном русском городе Ярославле, в Гражданскую войну ее родители жили на Украине и ее мать изнасиловали петлюровцы, видимо один из них был стройный и чернобровый.

Перед Отечественной войной она вышла замуж за Борю, ей было семнадцать, и она ничего еще не знала об этом. Мать, после своей трагедии, держала дочь в строгости, да времена были другие. С Борей она познакомилась в техникуме и, когда через год, он первый раз поцеловал ее в губы, голова у нее закружилась, и все поплыло. Видимо, впервые проснулась ее большая чувственность. После свадьбы они жили у него в комнате.

Боря был несколько старше ее и долго мечтал об этом (с другими женщинами ему это не удавалось). Поэтому они ночь и день предавались любви, прерываясь только после семяизвержения. Его мать предусмотрительно выделила им десять простыней и вечерами Роза застирывала их. По утрам его мать часто бегала на балкон, отворачивая голову от их кровати. Так они придумали: Боря вводил ей под ногу, а потом отодвигался. И его мать могла увидеть их головы далеко друг от друга. Но они продолжали! Наивные молодожены!

В начале Войны родился сын- Яков, его назвали в честь дедушки, который, к сожалению, уже успел погибнуть на фронте. Боря по шестнадцать часов работал на оборонном заводе и домой приходил только спать, а иногда спал на заводе в бытовке. Яша плохо сосал грудь, много плакал, и Розе было очень тоскливо, тем более что переполненная грудь возбуждала. Они жили в большой общей квартире с большой ванной комнатой, отдельным туалетом и маленькой кладовкой, где Боря и еще один сосед- Петров оборудовали мастерскую. С этой мастерской все началось. Петрову было за пятьдесят, и он хромал, поэтому не подлежал призыву. Работал на обувной фабрике, «где гнали сапоги для армии», как он говорил. А по вечерам в кладовке чинил обувь всему дому. Однажды Роза попросила его прибить каблук, и когда она поставила ногу на табуретку чтоб попробовать, Петров повел рукой вверх, все выше, и выше, она попыталась вырваться. Но его пальцы уже коснулись этого, голова у нее закружилась, и он усадил ее на колени, и, оттянув трусики, ввел свой большой (как ей показалось) член. Потом он схватил ее за переполненную грудь, и она стала совсем мокрая – внизу и вверху. Он долго держал ее на коленях, пока его не позвала жена. Когда Боря пришел с работы она еле дождавшись его хотела ему все рассказать, но он полусонный овладел ее сзади на боку и так и заснул не вынимая. Она тихонько встала, пошла в ванную и там долго плакала и мыла свою растревоженную и оскорбленную плоть.