Ясмина Сапфир - Вылечим всех!

К моменту, когда мы с Кармелией вышли из последней палатки с женщинами и детьми, ноги подкашивались, икры взрывались от боли, а голова гудела как чугунный котел.

Мы вынырнули в поле и ахнули — наступила глубокая ночь. Мы провозились во вражеском лагере больше суток!

Вот почему мы с Кармелией четырежды перекусывали сушеной рыбой, мясом и хлебом — нашим традиционным сухим пайком для выездов. Обычно я никогда им не пользовалась. А сегодня мы с маргонкой уничтожили все подчистую. Только сладкие батончики и кексы отдали детворе.

Ребятишки уплетали лакомство за обе щеки, делились со всеми, и на душе потеплело.

Ноги укутывал старый знакомый — сиреневый туман, ложился вокруг палаток словно диковинный цветной снег. Собирался возле костров, и рыжие локоны пламени подсвечивали его оранжевым.

Звезды уже завели в небе свои чудные хороводы, убывающие Луны становились все ярче.

Солнце перестало нещадно палить, но жара почти не спала.

— Тоже потеряли счет времени? — окликнул нас Вагр, выходя из воинской палатки.

— Мы забираем тяжелых и едем домой, — ободряюще крикнул Рик, показываясь следом за драконом.

…

Шейман и четверо самых крупных, явно неплохо пролеченных и прокачанных энергией жизни белых вербера погрузили больных в специальный отсек машины.

Генерал пружинистой походкой вышел провожать нас.

Он больше не выглядел больным и усталым, совсем не хромал и без усилий орудовал раненой рукой. Грузный, массивный вербер двигался легко, гибко, почти как наши вертигры.

— Спасибо вам, — сказал он только, и когда мы все, включая Мурашку, запрыгнули в машину, добавил: — Я жду вашего поединщика. Обещаю, что он не погибнет в этой схватке.

Звучало так, словно он клялся. Вагр выглянул из машины, окатил белого вербера удивленным взглядом. Рик поддернул дракона назад, в кабину и высунулся из дверей сам.

— Спасибо, я понимаю, — произнес с благодарностью. Генерал кивнул, почти отдавая честь, двери захлопнулись, и машина взмыла ввысь.

— Чего тебе вздумалось играть в благородство? — недовольно проворчал Вагр, усаживаясь рядом с притихшей Кармелией. — То же мне! Он типа нашего воина пощадит!

— Ты не понял, — устало и тихо произнес Рик. — Он поклялся, что даже ради спасения собственной жизни не будет убивать нашего поединщика. По-моему это вызывает уважение.

Вагр пожал плечами, проворчал что-то о безумных клятвах нижних и о том, что не зря «желтый дом» зовется желтым — немытая шерсть белых верберов как раз такого оттенка. Добавил про то, как низко надо поклониться захватчикам за обещание не убивать, и замолк, потому, что Рик ничего не ответил.

Я посмотрела на василиска, и на лице его крупными буквами читалось — Рик уже знал — кто выйдет сражаться против белых. И это явно вербер, и мы его наверняка знаем.

— Маллес? — удивилась я.

Рик вскинул бровь и уставился непонимающим взглядом.

— Они хотят выставить против белых Маллеса? — уточнила я.

Вагр обернулся, голова Шеймана высунулась между нашими с Риком сиденьями, Кармелия приподнялась, глядя на нас через спинку своего кресла, а Латифа затихла.

Мурашка запрыгнул на кресло рядом со мной, свернулся калачиком и, как ни в чем ни бывало, закрыл глаза, погружаясь в дрему.

— Да ладно! — воскликнул Вагр и рубанул руками по воздуху. — Не может такого быть!

— Не может, — согласился Рик. — Они планируют выставить Раттибора.

Я вспомнила этого курчавого громилу. Он не выглядел таким же массивным, громадным, как некоторые верберы, но силой и ловкостью превосходил многих. Вспомнилось мне и то, что именно с Раттибора — с провозглашения его альфой приграничного племени — и начались наши приключения. Тогда рухнул без сознания пораженный нижней магией Маллес и… все закрутилось. Круг замыкался, и в этом я видела нечто вроде провидения.

Почему-то от мысли, что именно Раттибор представит нас на поединке, в душе разлилось удивительное спокойствие. Я не желала поражения нижним. Не хотела прогонять их туда, откуда женщины и дети пришли настолько измученными, истощенными.

Но почему-то казалось неправильным, если генерал ихней орды победит нашего воина.

Тогда я еще не понимала — отчего, не взирая на все противоречия, внутри зреет и укореняется уверенность, что все закончится хорошо. Для всех, и для нижних, в том числе.

Лишь позже, на следующий день, после поединка я наконец-то расшифровала послание шестого чувства.

Уже через несколько минут после отбытия из вражеского лагеря меня сморило.