Рина Лесникова - Роа и тигр

Прогревшаяся за день вода бережно приняла её в свои объятия. Лия лежала на спине, широко раскинув руки и закрыв глаза. Хорошо. Ласковое солнышко озорно щекотало щёки. Мысли перекатывались лениво и неспешно. Почему-то подумалось, а чья же кожа загорит, если внешне она рыхлая белая Маритка, а на самом деле – подтянутая и тоже белая Лия? Решила, что ожог она почувствует и в том, и в другом случае, а значит, нужно быстро выбираться с открытого места и уходить в тень прибрежных деревьев. Нужно было выстирать платье, запах от которого откровенно раздражал. Девушка повязала нижнюю юбку на груди так, что она прикрыла саму грудь, живот и даже попу. Фривольное одеяние, но для леса сойдёт. Она подошла к воде, чтобы заняться стиркой. Нагнулась и почти намочила платье, но в последний момент остановилась. А пристало ли стирать это платье в водах Потерянного озера? Не обидит ли она его такой грязью? Нет, не грязью платья, а грязью беспутной девки Маритки. Лия разогнулась и вышла на сушу. Может, найдётся ещё вода? Она прошла вдоль берега, и точно, в нескольких десятках шагов нашла небольшой затон, оставшийся после недавнего весеннего разлива. Прекрасно, это именно то, что нужно. И вода тёплая, и озеро не обидится. Как-то само собой получилось, что озеро Лия стала считать живым.

Можно было приниматься за стирку. Но что-то помешало ей в платье. Лия обследовала его и в одной из складок, образующих своеобразный карман, обнаружила тот самый кошель, который бросила мачеха перед отъездом. Роб. Вот зачем он обнимал её на прощание. Всё же подбросил деньги. Милый заботливый Роб. Только заботился он не о Лие, а о заблудшей Маритке. Выбросить деньги? Но никто не увидит её поступка, не узнает, что выбросила. Знать будет только она сама. А ей деньги пригодятся. Можно даже убедить себя, что они не герцогини, а отца. Знать будет Лия, её гордость и это Потерянное озеро. Или выбросить в озеро? Но не обидится ли само озеро на это? Нет, не стоит его обижать. Можно положить монеты у кромки воды, и, если вода сочтёт их достойными внимания, то к утру унесёт волной на глубину. Так Лия и поступила – вернулась к озеру и разложила серебрушки у самой кромки воды, после чего вернулась к затону, в котором решила устроить стирку. Каково же было её счастье, когда в прозрачной воде обнаружились шустрые серебристые рыбёшки размером с ладонь. Вот и ужин нашёлся. Ягод, съеденных в лесу, оказалось явно недостаточно. Тут-то и пригодилось платье. С его помощью можно было прекрасно ловить рыбу в мелком водоёме. В конце концов, рыба была наловлена, можно приниматься за стирку. Лия тщательно простирала замызганные платье и жилет, для верности даже помяла их с песком, что, впрочем, плачевно сказалось на состоянии ветхих одежек – они расползлись сразу в нескольких местах. Но здесь уже ничего не поделать – и зашивать нечем, и другие взять негде.

Лия раскинула вещи на прибрежных кустах и повернулась к пойманной рыбе. Её беспокоила мысль – как же приготовить улов, если у неё нет огня? Ждать пока провялится? Ночью? Нет, быстрее протухнет. Задумавшись, она не сразу заметила, что около её добычи стоял странного вида невысокий старичок и поспешно заталкивал скользкую рыбу за пазуху.

– Дедушка, зачем вы толкаете мою рыбу под рубашку? – опешила девушка.

– Зачем, зачем. Есть хочу! Рыбка. Как же я люблю рыбку. А воду – не очень! – пожаловался тот, бесцеремонно пряча ещё одну рыбу.

– Я тоже хочу есть, – грустно призналась Лия, – только у меня даже нечем ни разделать рыбу, ни разжечь костёр. Может, поможем друг другу?

– Это как? – старик не собирался расставаться с добычей.

– Вы разжигаете костёр, а я ловлю ещё рыбу. Её здесь много. А потом поедим.

– Эх, дева, умеешь ты уговаривать! – дедок согласно махнул рукой. – Иди за рыбкой, а я костерок так и быть, спроворю!

Лия опять взяла многострадальное платье и отправилась на рыбалку.

– А чего это, дева, одёжа на тебе такая странная? – поинтересовался сотрапезник после того, как расправился с большей частью запечённого на угольях улова.

Только сейчас девушка вспомнила, что щеголяет перед незнакомым мужчиной, пусть и стариком, в одной нижней юбке, стыдливо прикрывающей только самое-самое.

– Ой, дедушка, как неудобно! – Лия метнулась к мокрому платью и стала поспешно его натягивать.

Ветхая вещица ещё больше расползлась по швам.

– Не суетись, дева, не суетись, – стал успокаивать её дедок. – Во всём окружии нет никого, кто бы похабно глянул на тебя. А я уж стар, да, стар я, чтоб прелести твои меня смутили.