Диана Соул - Иллюзия греха. Публичный дом тетушки Марджери

Первый побег казался мне слишком простым, глупым и беспечным. Я просто решила не возвращаться после дня в городе на свое «рабочее место».

Но едва последние лучи солнца скрылись за горизонтом, мое тело пронзило такой нескончаемой и нестерпимой болью, что я грызла землю, не в силах ее побороть, и ползла несколько миль на коленях к ненавистному Кварталу Продажных Дев.

На пороге «моего» дома ждала старуха Марджери.

Она равнодушно позволила мне проползти мимо нее, толкнуть рукой и без того открытую дверь и без сил рухнуть в холле на пыльный ковер, словно нашкодившей собаке, наказанной хозяином.

Марджери молча склонилась надо мной и провела пальцем по злосчастным строчкам договора найма, который подписывали все девочки.

– Первый побег – боль. Второй – смерть, – сухо произнесла она.

Эти слова осколками впились в мой мозг, и я заплакала в тот момент.

– Ну и что тебе не сиделось? – укорила меня Марджери. – Теплая еда, модные тряпки, куча побрякушек. Клиентура сплошь элита. Тебя не насилуют пьяные работяги, с чего вдруг ты решила сбежать?!

Моих мотивов она в упор не понимала, я же выдавила единственное слово:

– Свобода.

Тогда Марджери расхохоталась.

– Птичке захотелось воли? – с издевкой спросила она меня. – Только кто тебе ее даст? Ты курочка, несущая золотые яйца, в тебя вложены усилия и средства.

– Я готова отработать, – сквозь рыдания выдавила я, утыкаясь лбом в грязный ковер.

– Твоя цена два миллиона золотом. – Старуха заведомо назвала неподъемную сумму и сплюнула прямо на пол. – Ты не соберешь их за всю жизнь, даже если будешь обслуживать троих за ночь.

Тогда у меня не было сил ей перечить, но планочку цели в тот день я себе задала.

– Дайте слово, что, если я заплачу вам эти деньги, вы меня отпустите.

Это предложение повеселило хозяйку борделя.

– Да кому ты нужна будешь потом, с бездонной дырой между ног?

Я же упрямо процедила:

– Дайте слово.

Сквозь злую усмешку Марджери кивнула и даже щелкнула пальцами, материализуя договор:

– По рукам, девочка. Чтобы все было по-взрослому, мы даже подпишем контракт.

Я хорошо помнила момент, когда моя подпись вспыхнула зеленым свечением на волшебной бумаге в знак подтверждения сделки.

Каждую ночь я представляю перед собой миг, когда выполню условия сделки и выплачу старухе всю сумму и смогу уйти. За три года я уже успела отработать четвертую часть долга, и только упорство заставляло меня верить, что если продолжу работать такими же темпами, то через девять-десять лет выйду в город вольной дамой.

Уеду в другую страну и забуду о прошлом.

Я выключила воду и ступила на кафельный пол ванной. Полотенец я не держала принципиально, мне нравилось, когда капли сами высыхают на теле, поэтому пока наносила ухаживающие крема на распаренную кожу, на пол натекла изрядная лужица.

Без зазрения совести я вытерла ее порванным платьем, любуясь влажными разводами на дорогом атласе.

Где-то в глубине души наряд все же было жаль, он мне нравился, но такова участь многих платьев в гардеробе куртизанок. Наши клиенты слишком любят грубость. Но лучше пусть страдают тряпки, чем женские лица.

В доме, где я росла, мужчины часто били девочек. Мне же оставалось порадоваться, что мои «аристократы» все свои фантазии о насилии совершали исключительно в собственном сознании.

Хотя я часто видела, как они представляют мое лицо изуродованным от побоев, а волосы намотанными на свой кулак. Тот захват от сэра Карлоса сегодня был цветочками по сравнению с этим.

Я подошла к зеркалу и взяла сушильную расческу – новейшее изобретение техномагов. Больше не нужно было мучительно долго шептать сложные заклинания или ждать, пока волосы высохнут сами. Умная расческа дула теплыми потоками воздуха и одновременно аккуратно укладывала волосок к волоску. Уже через две минуты расчесывания я любовалась в зеркале своими белоснежными локонами. Перед сном нужно было обязательно заплести их в косу, иначе утром проснусь с одуванчиком на голове.

Пока занималась незамысловатой прической, невольно залюбовалась собственным отражением. Природа суккубы одарила меня не только уникальным талантом, но и неординарной внешностью для страны Прайма. В отличие от большинства местных брюнеток и шатенок, я была жемчужно-снежной блондинкой с пухлыми розоватыми губками, бледной кожей, легким румянцем и раскосыми зелеными глазами.

Не единожды я ловила недобрые взгляды от девчонок из соседних домиков, да и от горожанок, когда выходила на прогулку в Столицу. Пришлось придумать сказку о волшебном зелье, которым я крашу волосы, секрет которого достался от матери. Многие даже выпытывали у меня и требовали раскрыть состав, но вмешалась Марджери, рявкнув на самых любопытных, что если они решат стать моими блеклыми копиями, то интерес и к ним, и ко мне быстро угаснет. Клиенты ведь любят эксклюзив.