Миха Скелет - Ульяна

— А ты смелый! — Ульяна ласково гладила мои волосы и я очнулся от этих нежных прикосновений. Она рассматривала меня улыбающимся взглядом и поигрывала длинными чуть курчавыми локонами волос. — Не испугался кала…

Память оглушительной волной стыда и изумления вернулась ко мне и я, вскочив на ноги удивленно уставился на нее. Я со смущением припомнил наше соитие, но еще неожиданнее для меня была ее странная фраза. «Не испугался кала!» Выходит, эта юная красавица и подавно его не боится, если осмеливается оценивать мою смелость подобным тоном, и еще в таких выражениях! Я не нашелся, что и сказать, а Уля следила за моими гримасами и смеялась. Так и не найдя что ответить, я подал моей любовнице руку:

— Я провожу тебя.

— Хорошо, идем, только прежде я осмотрю кругом, это быстро…

И Уля сделала большой круг по полянке, напряженно вглядываясь в землю. Я хотел спросить, что она ищет, но вдруг догадался сам, догадка была так необычайна, что я замер на месте и открыл рот. Она искала фекалии животных.

Впрочем, продолжалась это недолго и она с несколько озабоченным, но все же удовлетворенным и довольным личиком, что стало мне так дорого, приняла мой локоть и мы отправились побродить по тропинке, после многочисленных поворотов выходящей на асфальтовую дорогу. Меня распирало от любопытства.

— Ян, ты собираешь кал животных?

— Нет, просто я умею различать фекалии зверей и птиц.

— А собирать не пробовала? — я ошеломленно смотрел на нее.

Ульяна ответила мне таким взглядом, будто сомневалась, смеюсь я над ней или нет и промолчала. Мне вспомнился анекдот, грубый до безобразия, но смешной.

— Самолет летит. В салон первого класса входит стюардесса, нагибается к уху клиента (шепча Ульяне на ухо) «Коньяк, мочу, говно, воду?» — мы веселимся как заведенные.

— А я пробовала говно, — самодовольно говорит Уля.

— А я нет, целовал только. — удивляюсь я — Зато у меня есть коллекция!

— Настоящего? Человечьего?

— Конечно, — идя, почти целиком развернувшись к ней, выдыхаю я.

— Эх, — вздыхает моя ласковая подруга — Я так и не придумала, как хранить. Со сбором проблем не было…

Случалось ли вам когда либо видеть радость неожиданной встречи двух ближайших земляков где-нибудь в африканских джунглях? Живейшее удивление смешанное с бурной радостью и удовольствием буквально преображает их лица и они накидываются друг на друга с подробностями об их родном крае, упиваясь звуками родной речи и не видя ничего вокруг. C нами творилось нечто подобное.

Я с жаром рассказывал ей, как сперва пытался сохранить еще теплое каловое месиво в стеклянных банках с металлическими крышками на тугой резьбе, отчего кал задыхался и умирал, про то, как растирал препарированный кал по страницам любимых книг, привнося истинно дьявольскую сексуальность в их аромат, — о сохранении фекалий тут и речи быть не могло, — про то, как высушивал экскременты на солнце, катая из них шарики, про то каким технологическим открытием стала для меня догадка использовать двойные презервативы, подвешенные к полкам стеллажа и сейчас уже почти вытеснившими своим количеством из дома меня самого…

Ульяна слушала меня потрясенная. Будучи сильно взволнован сам, я по ошибке прочел в ее прекрасных изумленных горящих глазах немой упрек в том, что я, по сути, новичок как среди коллекционеров, так и среди исследователей столь бессердечно иссушал страдающий от жажды кал под палящими лучами взошедшего в зенит Солнца, обрекал его на пытку недостатком воздуха, ведь калу нужно так много свежего кислорода, чтобы чувствовать себя вольготно, деформировал и вмешивался грубыми движениями в его изящные формы, готовые, казалось, улетучиться от одного дуновения ветерка и уже собирался полностью каяться в своих научных жестокостях, как моя юная любовница пробормотала:

— Кал… Живой… Как же я не думала об этом…

Ульяна (право же, я не предполагал, насколько сильный шок произведет на нее эта давно известная истина!) словно в шоке упала за моей спиной на колени, порывистыми движениями расстегнув пуговицу моих штанов, приспустила их до самой земли, сладко впившись в мою кожу коготками, развела немного в стороны яблочные половинки зада и прижавшись к анальному отверстию губами, зашептала:

— Милый, любимый, ты там! Молчи, молчи, я знаю! Я люблю тебя, пойми, ты мой самый дорогой, самый волшебный, самый ласковый…

Не говори ничего, только коснись меня, моей щеки… умоляю тебя… я перед тобой на коленях… я твоя рабыня…