Эндлесс Рейн - В плену босса мафии

Что ж, у каждого, как ни крути, просто свои представления и о счастье, и о гордости. Тем не менее, я бы с какой-нибудь такой дамочкой с удовольствием поменялась, вернувшись обратно, к жизни с семьей в пригороде! Вот только мы не выбираем те роли, которые нам приходится играть.

Хотя, конечно, жаль, что я не могу, как те женщины, радоваться роли Золушки в клетке у сексуального зверя. Так было бы намного проще: если бы были счастье и удовлетворенность. Вместо тоски по семье, которую больше никогда не увижу, и боли в разбитом сердце от любви, которая оказалась ложью.

Облизав ложечку после десерта, я написала в меседжер прислуге, чтобы убрались, и вернулась к компьютеру. Вскоре дверь открылась и столик забрали, а я снова оказалась в тишине, нарушаемой стуком клавиатуры и кликами мышки. Потому когда дверь комнаты снова открылась, впуская неторопливые, но властные шаги, шаги обуви из дорогой начищенной кожи… Я слушала их молча, даже не оборачиваясь. Лишь поспешила свернуть браузер, в котором проводила поиск информации, и открыть запасной. Тот, на страницах которого была всякая развлекательная белиберда. Сегодня – браузерная игра в стиле космической фантастики.

Стараясь не слушать приближающихся шагов, я безразлично кликала мышкой по экрану, пока не замерла, ощутив тяжелое прикосновение сильной руки к своему плечу. Прикосновение, с которым жесткие пальцы спустили легкую ткань голубой блузы с нежного плеча, прежде чем скользнуть вниз, к ложбинке меж грудей.

– Чего ждешь? Поднимайся, – скомандовал голос дона и я, набрав в легкие воздуха, повиновалась ему.

Привычно повиновалась.

Уже привычно.

Позволив креслу отъехать, я развернулась к мафиози лицом, позволила себе поднять взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза… и сразу же отвела его. Потому что в этот темно-карий омут просто невозможно было смотреть! Он затягивал в себя, словно черная дыра, полностью растворял личность, и выворачивал наизнанку. Это были глаза человека, для которого давно стало привычным делом подавлять, подчинять себе, калечить, а главное – убивать. Во всем этом для него не было совершенно ничего особенного: рабочие будни, не более.

Стараясь дышать ровно, я попыталась морально подготовиться к тому, что должно было произойти. Но все попытки рассыпались, будто домик из спичек, когда дон провел пальцами от моего подбородка вниз, по шее, и расстегнул верхнюю из пуговиц кофты. А за ней – еще три. Чтобы легко и непринужденно развести ее края, обнажая кружево бюстгальтера, обрамлявшего грудь.

Он смотрела на нее спокойно, оценивающе, легко водя пальцами по вздрагивающей коже и расстегивая остальные пуговицы. Не выдержав этого взгляда, этих прикосновений, я растеряно отступила на несколько шагов, пока не ощутила матрас кровати, в который уперлись мои бедра.

Итак, отступать больше некуда?

Высокомерно вздернув брови при виде моего страха, Доминик запрыгнул на покрывало прямо в одежде, широко расставив ноги, и потянул меня за собой, усаживая меж ними.

– Какая же ты трусиха, – хищно прорычал он, медленно приподнимая мою юбку. И с азартом глядя на кораллового аспида, обвивавшего мое бедро. На котором оставалось последнее алое деление – у самого кончика хвоста. – Ну как, готова избавиться от последнего, что оставалось у тебя от твоего бывшего? – с издевкой прошептал Доминик, проводя подушечками пальцев по внутренней стороне бедра: вверх, к слегка взмокшему хлопку нижнего белья. И хоть мне следовало бы начать привыкать к этому, все равно не удалось унять участившегося дыхания и мелкой дрожи. Энергии Мерино в знаке оставалось совсем немного, а вместе с ней – и силы отторжения «чужого» для змеи мужчины.

Проникнув под белье, пальцы дона коснулись меня, заставляя вздрогнуть. Каждый раз, ощущая его прикосновения, я едва удерживалась от того, чтобы вскрикнуть, и каждый раз закусывала губы, лишь сильнее сжимая кулаки.

Смирись, Полина. Это никогда не закончится.

Захватив мочку моего уха, сухие губы мафиози зацепили маленькую золотую сережку и немного потянули за нее. Эта незначительная манипуляция не причинила мне боли. Так же, как и крепкие белые зубы, слегка сомкнувшиеся на мочке. Но я все равно тихонько вскрикнула, закрыв глаза. И не открывая их, слушала горячее дыхание, щекотавшее мою ушную раковину, тревожившее темно-шоколадные пряди, выбившиеся из привычного пучка.

Он был возбужден. По-настоящему возбужден. И я понимала это не благодаря затвердевшему мужскому органу, упиравшемуся в мои ягодицы! Даже если бы он не прижимался им ко мне, я все равно ощущала бы эту незримую, но неудержимо мощную энергетику, вырывавшуюся из его груди, губ на моем ушке, ладони на вздрагивающем животе. И, конечно же, пальцев, ласкающих меня меж ног, легко скользящих по влажной плоти и с каждой секундой наращивающих темп! Но при этом деликатных, бережных – чтобы не только не порвать плеву, но и не причинить боли, случайно на нее надавив.