Тиффани Райз: Дэниел. Часть вторая

В доме Кингсли встречаются всего три типа людей: Доминанты, сабы и редкое промежуточное звено. А судя по этому короткому матросскому платьицу, носочкам с кружевной каймой и высоченным чёрным шпилькам, девчонка явно не Доминатрикс. И, похоже, саба в ней сильнее воинственной уроженки Квебека: несколько секунд, и она потупилась. Дэниел шагнул вперёд. Девушка отступила. Её щёки вспыхнули, губы покраснели, но после того, как обошлась с ним у двери, рыжая вредина определённо заслуживала маленького наказания. Однако , не успел он скабрезно пошутить по поводу Селин Дион, как с верхней площадки лестницы донёсся смех.

- Глазам не верю... наш Даниил наконец-то вернулся из львиного логова.

Повернувшись на голос, Дэниел ухмыльнулся. По ступенькам спускался высокий брюнет, чьи длинные волосы были собраны в низкий хвост, а костюм, словно сошёл с обложки любовного романа. Образ завершали дизайнерские сапоги для верховой езды и опасная улыбка. Приятно видеть, что хоть что-то в мире остаётся неизменным.

- Кингсли Эдж ссылается на Библию? - Дэниел огляделся по сторонам, будто ожидая, что сейчас в дом ударит молния. - Неужели ад замёрз, а мне никто не сказал?

Картинно пожав плечами, Кинг закатил глаза. В отличие от своей сварливой привратницы, он был настоящим французом, и его акцент, манеры и либидо вполне соответствовали представлениям об этой нации.

- Я не виноват. В последнее время вожусь с ужасной компанией. Один священник, наш общий знакомый, вознамерился спасти мою душу. Достало уже твердить, что у меня её нет.

Кингсли встретил его у подножия лестницы. Улыбка Дэниела поблекла.

- Надеюсь, его здесь нет?

Внимание Дэниела привлекло движение в музыкальном салоне. Он увидел несколько красивых женщин, увивающихся вокруг двух молодых людей, которым сегодня, несомненно, повезло. Ни намека на присутствие священника. И слава богу. Дэниел был пока не готов к разговору с ним.

- После обеда по воскресеньям, - сказал Кингсли и взмахом пригласил Дэниела следовать за ним наверх. - Он либо молится, либо напоминает своей маленькой зверушке вкус своего члена.

- Или и то, и другое, - добавила привратница из Квебека.

Кинг вздохнул и, повернувшись к девушке, что-то быстро проговорил по-французски. Она ответила на столь же беглом, но куда более эмоциональном французском. В конце концов, Кингсли поднял руку, щёлкнул пальцами и указал на дверь. Девушка в ответ присела в насмешливом реверансе, а затем умчалась прочь.

- Она из Квебека? Что это на тебя нашло? - спросил Дэниел.

- Часть моей императорской коллекции. Создаю новую французскую империю... по красотке за раз.

Кингсли начал подниматься по лестнице, и Дэниел последовал за ним.

- Впервые вижу, чтобы такой высокий человек страдал комплексом Наполеона, - заметил Дэниел.

- Я не хочу завоёвывать мир, monami. Просто хочу его трахнуть.

- Поосторожней , - предупредил Дэниел, когда они дошли до третьего этажа. - Порой мир может ответить тем же.

- На то и рассчитываю, - ответил Кинг и начал насвистывать "Марсельезу", национальный гимн Франции.

Этот свист всегда действовал Дэниелу на нервы. Кингсли любил напускать на себя беспечный вид, как никто другой. Но Дэниел то знал правду. Поэтому, когда тот завёл его в свой личный кабинет и, схватив за горло, прижал спиной к двери, он особо не удивился.

Дэниел сохранял спокойствие и не сопротивлялся. Вернувшись сюда, он пошёл на риск и, даже под страхом смерти, до сих пор не смог бы ответить, зачем.

Сначала оба молчали. Тёмные глаза Кингсли и голубые Дэниела буравили друг друга. Кинг был порочно красив, у его ног готовы ползать чуть ли не половина женщин Нью-Йорка, и даже несколько мужчин. Но за фасадом внешности плейбоя скрывался крайне опасный человек. Опасно умный... опасно преданный своему лучшему другу.

- Что ж, похоже, Элеонор тебе рассказала, - начал Дэниел.

- Oui. - Хватка на шее стала крепче. - И поблагодари, что она призналась мне, а не ему. Ты, ведь знаешь правила, monami. Можно одалживать друг у друга игрушки, гладить чужого питомца, но мы не крадем чужую собственность.

Дэниел сделал неглубокий вдох. При той силе, с которой Кингсли сжимал шею, о полноценном дыхании оставалось только мечтать.

- Я не крал Элеонор, а попросил остаться. Есть же разница.

- Ты жив. Так что, разница, очевидно, есть, - Кингсли разжал хватку и, отступив, плюхнулся в кресло, закинув ногу на подлокотник. - “Et vive la différence, oui?” [1] прим. фр. "Да здравствует разница, согласен?". Зачастую употребляется юмористично, как одобрение различий, в особенности между полами

Читать дальше