Алекс Динго - Родная крошка

– Кудкудах…, – закудахтали куры.

– Хаахааааа… Кушайте… Кушайте…, – мило ответил хозяин дома.

– Кудкудах…

– Ну… Всем хватит… Кушайте…

– Кудкадах…

Повеял небольшой ветерок. Солнце на миг скрылось за белой, призрачной пеленой. Но тут же засияли яркие лучи, точно по волшебству. Вдали зрели томные облака. Кругом красовались небольшие дома да глиняная, словно золотистая дорога, которая убегала вдаль. Радомир взялся за топор. Он тут же облюбовал руками небольшой чурбак. Он, замахнувшись, опустил на деревину своё орудие. В разные стороны полетели щепки. Дед вновь замахнулся. Глаза прищурились. На виске появилась капелька пота. Волосы слегка взмокли. Он вновь ударил топором по деревине. Полено раскололось напополам. В стороны полетели небольшие ломаные щепки. Радомир, вонзив топор в полено, обтёр рукой лоб. Он взялся за ковш, где имелась чистая вода. Он тут же утолил жажду. Влага потекла по губам, усам, бороде и квадратному подбородку.

Повеял лёгкий ветерок. Он, проникнув в форточку, всколыхнул тонкие занавески. По матовому потолку в спальной комнате живо промелькнул солнечный зайчик. Он скользнул по стене и застыл на стенке старого, немного косого шифоньера. Затем метнулся чуть в сторону. И окончательно замер на настенном календаре, где красовалась реальная дата 15 сентября 1999 года. На высокой кровати заёрзало бирюзовое одеяло. На нём красовались небольшие, золотые рыбки. Под ним лежала сонная девушка Агафья Филипповна Яросиньева. Она слыла местной, деревенской красоткой. На ней плотно сидела ночная сорочка пурпурного цвета. Агафья, лёжа на матраце, вытянулась в полный рост. И руки потянула. И носочки сделала острыми. Её сексуальная грудь, точно округлилась. Острые розовые соски, казалась, сейчас порвут сорочку. Она обладала красивыми аппетитными упругими «грушами» третьего размера. Тут же показалось из-под одеяла белое ангельское личико красотки. Глаза большие цвета прозрачной воды и солода вперемешку, нос небольшой и чуть вздёрнутый, на щеках малюсенькие веснушки, рот маленький, губы бантиком цвета розовой карамели и белого шоколада, – прямо светская львица. Но своей публичностью она не могла похвастаться. Девушка носила длинные, русые, пышные волосы. Она их часто заплетала косой. Ей весной исполнилось полных двадцать три года. Её мать Тоня работала в аптеке фармацевтом. А папа Эдуард их бросил рано. Она его совсем не знала. Агафья обладала очень статным, сексапильным телом. Ножки стройные, ягодицы икристые и пламенный динамит в груди. Она училась на заочном отделении в университете в сельскохозяйственной академии на ветеринара. Девушка обожала лечить всяких животных. А ещё ухаживать за ними. Она умело держалась в седле и каталась на коне. Около года она занималась в клубе «Серенада». Девушка обожала аэробику. Она немного увлекалась йогой. Но её увлечение быстро проходило. Сейчас она изучала ниндзюцу и бокс. Её просто поглотил мир смешанных единоборств. Она и по телевизору часто смотрела трансляции из различных стран, где бились в клетке и мерялись силой и волей. Причём, для неё не важно, кто находился в клетке мужчина или женщина. Агафья, тренируясь дома, сломала радио и несколько полок. Теперь она занималась и тренировалась только на улице. За амбаром имелась её излюбленная площадка. Там она и прыгала с дерева, и бросала небольшое бревно, и крутила вертушку, когда как получалось.

В комнату влетел лёгкий ветерок. Он вновь всколыхнул занавеску возле окна. Агафья, приподнявшись на локотках, оторвалась от матраца. Затем живо слезла с кровати. Она быстро прошлась по паркету. И тут же потянулась. Её сексапильные «груши» выпрямились во всю длину. Девушка глянула на своё отражение в высоком зеркале. Она стала на носочки. И резко махнула ногой. Мельком показались её тонкие трусики цвета пенистой, морской волны. Агафья улыбнулась своему отражению в зеркале. Она живо двинулась по коридору в сторону умывальника. Красотка приостановилась. Она, чуть отдёрнув занавеску, посмотрела во двор. «Вот же дед. Уже дрова колет… А сколько времени… Вот это да. Я спала до обеда… Как вчера. Что – то со мной не то. Я стала часто впадать в спячку. Блин… Как пёсик. Просто кто – то вчера сидел и смотрел фильм до двух часов ночи. Так и бывает. Надо завязывать с этими ночными посиделками… Блин. У меня видок. Надо умыца поскорее. Пока меня так никто не увидел. Хотя кто меня тут увидит. Если только дед… Или наш бездомный пёс Медведко. Но он вряд ли появиться. Дед плохо видит. Да и соображает не так важно. Плевать. А кто ещё может меня увидеть в сорочке и без косметики… Хотя я не особо пользуюсь косметикой… Хиихихихии… Кто? Никон Соломонович Егоров. Если только подсмотрит в окно. Но он этим не занимается… А кто ещё. Дети. Тоже в окно посмотрят… Да. Плевать. Мне надо умыться… И надо сходить в магазин за хлебом… Дед же орал с утра… Я всё сплю… Вот я Ерёма… Ладно… Сейчас схожу… С меня не убудет… Блин… Утро. Уже день. Ерёма. Хиихиии…» , – подумала она. Агафья живо подошли к старомодному умывальнику. Она, набрав воды в ладоши, умыла своё белое лицо. И тут же отлегло. Она слегка улыбнулась сама себе. Девушка живо обтерлась махровым полотенцем. Она подошла к столу и наполнила стакан молоком. Она выпила прохладное угощение быстро до дна. Заела сдобной булкой. И тут же прошла в комнату. Агафья мигом заправила кровать. Она ловко надела на себя короткое платье с короткими рукавами цвета оранжевого облака. Небольшой макияж закончила быстро, использую красную помаду. Затем взяла с холодильника наседку и старомодный кошелёк. Девушка надела на ноги бежевые босоножки. Она, открыв двери, вышла на крыльцо. Её белое личико озарил солнечный свет. Ветерок обуял изнеженную кожу. Агафья тихонько пошла по родной лужайке. Она остановилась, облюбовав чутким взглядом деда. Тот её не замечал. Он отчаянно увлёкся своим делом. И никак не мог расколоть плотное полено. Он тяжело задышал. На виске появились капли пота. Он живо смахнул рукой с лица влагу. Он выпрямил спину, держа в руке топор.