Александр Шельфский - Поезд жизни на колее судьбы

– Как ты? – он поднял голову с ее груди и посмотрел на нее.

– Чудесно…спасибо тебе, – она гладила ладонями его лицо и ерошила волосы.

Когда спустя несколько минут они отделились друг от друга и привстали с кровати, Екатерина увидела, что не зря постелила поверх постельного белья простыню. Там были следы от крови. Она чувствовала наслаждение и блаженство, будто бы находилась в нирване сейчас.

– Теперь можно и кофе с чаем, – сказал он ей, улыбнулся и обнял ее, – но сначала в душ, – он глазами указал на кровь, – и мне и тебе.

– Пойдем вместе? – она прижалась к нему.

– Хорошо. Пойдем, милая, – он встал и приподнял ее, придерживая.

Они зашли в ванную, открыли воду и наслаждались теплыми каплями, которые струились по их телам. Они гладили друг друга, обнимали, но не пытались возбуждать.

После ванной они вместе выпили чай с печеньем. Затем она проводила его и осталась дома одна. Блаженство так и не проходило. Она легла на кровать, простыню до этого положив в стиральную машину, и уснула.

«Да, тогда было что—то…больше такого у меня не было. Потом разговоры с мамой об этом. Но никогда я не жалела об этом. Хорошо, что родители восприняли тогда спокойно, они же все понимают – девчонке уже восемнадцать. Папа вообще обрадовался, по хорошему, кажется. Хороший ты парень, Дима. И я рада, что мы с тобой все еще друзья, с того момента как решила расстаться. Мы все равно не смогли бы жить вместе. И жена с двумя детьми у тебя прекрасные. Рада очень за тебя и желаю только счастья тебе и твоей семье. Сколько там уже времени?»

Она посмотрела на свои наручные часы, которые показывали: 16.31. Поменяв лежачее положение на сидячее, а потом, через пару минут, встала и стала переодеваться, чтобы пойти в последний раз в этом поезде в вагон—ресторан.

«Скоро уже будем в Париже. Даже жаль расставаться с этим поездом, с этим купе. Столько воспоминай за сегодня».

Через десять минут она была готова к выходу из купе.

Вагон—ресторан был заполнен меньше, чем на обеде, но больше, чем было во время завтрака. Сейчас здесь находились в большинстве своем люди, которым идет уже шестой десяток и больше, которые уже были чьи—то бабушки и дедушки.

Екатерина зашла и села за свободный стол в углу и заказала чай с кусочком клубничного йогуртого торта. Пока ждала заказ, она рассматривала людей вокруг. За окном уже вышло солнце, но большие редкие капли все еще падали с неба на землю, рельсы и шпалы, а также на движущейся вперед поезд. Через стол от нее сидела пара, которую она встретила утром, выходя из туалета. На их столе стояли две кофейные чашки и тарелка, на которой остались только крошки от песочного печенья. Она слышала их общение, хоть и говорили они тихо. И она поняла, что не ошиблась утром – они действительно говорили на французском языке между собой. Она улыбнулась, вспомнив утро.

«И чего это я улыбаюсь сейчас?»

Перевела взгляд на стол в противоположном от нее конце вагона. За ним сидела женщина, как подумала Екатерина, лет восьмидесяти. С украшениями на руках, шее, в серьгах и с очень грустным и отреченным взглядом.

«Одинокая и пожилая дама, надевшая большенство своих украшений, чтобы хоть как—то привлечь к себе внимание посторонних людей».

На ее столе стоял чайничек, с остывшим, по всей видимости, содержимым.

В середине, за столом у окна, сидели двое мужчин, очень интеллигентного вида, сильно похожих друг на друга, оба возраста выше среднего.

«Братья, видимо. И не особо бедные раз могут позволить себе такую роскошь в поезде».

На столе у них стояла бутылка коньяка XO, одного из старейших французских коньячных предприятий. Бутылка была недавно начата. Мужчины больше общались, а коньяк был для антуража, тем более они могут себе такое позволить.

«Они не будут здесь пить все. Возьмут бутылку с собой и оставят на будущее. Возможно даже, что на очень далекое будущее. Скорее всего, им редко удается просто так пообщаться за стаканом отличного напитка. У каждого своя жизнь».

Ей принесли заказ и она, закончив рассматривать окружающих, принялась за десерт.

Когда она вернулась в свое купе, до прибытия поезда оставалось менее двух часов. Она положила в чемодан оставшиеся вещи, оставив место только для тех, что она снимет в последний момент. Надеть же в город она собиралась кроссовки, джинсы и легкий свитер, потому что сегодня, в один из последних дней весны, погода в Париже это позволяла. Однако, ветровку она тоже, на всякий случай, положила повыше в чемодане.