Ванесса Фульгарис - Сексуальное Рождество

— Ну да, мы часто получаем другие обязательные задания – смотря по тому, какие есть желания у людей и есть ли у нашего шефа самого время или нет. Но на самом деле, мы больше всего рады желаниям красивых женщин...

Дорис закрыла глаза, вытянула упругие ягодицы навстречу стволу удовольствия, который должен был проникнуть в неё – и вдруг потеряла равновесие в мягкой перине. В следующие мгновение она упала набок вниз – и всё сразу стало темно.

— Дорогая? Привет? — Дорис открыла глаза; перед ней стоял никто иной, как Карл, который появился дома раньше. — Почему ты лежишь здесь на полу?

Она ошеломлённо села и осмотрела комнату; краем глаза женщина увидела, как рядом с кроватью лежит еловая веточка и поспешила задвинуть её под кровать. Вместо того, чтобы получить ответ от растерянной жены, Карл продолжил:

— Видимо, во сне ты снова упала с кровати...

Он встал на колени рядом с ней, чтобы помочь – и при этом смотрел на неё таким взглядом, какого Дорис не видела у мужа уже давно. Полный желания, Карл переместился на её обнажённое тело, и она сразу решила использовать ситуацию и закончить с ним то, что начала с помощниками Санты. И когда Дорис подвела его руку к своим влажным бёдрам и позже почувствовала тело мужа на своём, то поняла, что раздача подарков в этом году оказалась для неё особенно удачной.

Я люблю Элеонор с того дня, как начал работать на семью Отем.

Вот уже десять лет я дворецкий в старом уединенном особняке, в котором редко бывают посетители. Я подаю на стол завтрак, ланч и обед в столовой, обшитой деревом, даю указания горничным делать покупки в близлежащем городе, проверяю работу кухарки и садовника. Я всегда тактично держусь на заднем плане, всегда готов проворно налить чай по одному кивку старой миссис Отем или разжечь огонь в камине. Также я считываю каждое желание по глазам мисс Элеонор, и знаю одно: если бы миссис Отем догадывалась, какие чувства я питаю к её дочери, то я бы недолго был дворецким.

Мне было тридцать лет, когда я принял предложение семьи Отем. Миссис Отем приняла меня в своем кабинете и указала строгим голосом, к которому мне поначалу было трудно привыкнуть, на мои задачи. Хозяйка была уже пожилой и весьма непривлекательной вдовой; тем мне было радостнее, когда при выходе из рабочего кабинета мне прямо в руки вбежала симпатичная молодая девушка с розовыми щеками и белокурыми кудрявыми волосами. Её щеки из-за нашего столкновения всё ещё были красными, и она смущённо пробормотала непонятные слова, прежде чем убежала в том направлении, откуда и появилась.

С любопытством я последовал за ней и увидел только подол длинного платья на лестнице, которая вела на верхние этажи. К этому моменту я ещё этого не знал, что на втором этаже старого дома, рядом с комнатами мисс Элеонор, также находилась маленькая ванная, которая в ближайшие несколько лет будет моим любимым местом. На данный момент я только карабкался по ступенькам как загипнотизированный и затем остановился перед деревянной дверью, которая только что со скрипом закрылась.

Я прислушался и услышал шуршание атласа, тихий кашель – и потом негромкое, равномерное журчание. В восхищении я стоял там, прислушиваясь к приглушённым струйкам за дверью туалета. Чарующий звук стекающей мочи румяной девушки так очаровал меня, что тогда я ещё не мог сказать почему. Понимание моей склонности пришло ко мне через несколько лет – и всё же с того дня я довольно часто стоял у двери туалета, и внимательно слушал, одновременно изображая, что привожу в порядок складки на занавесках в прихожей или убираю пыль со стенных панелей.

Я представлял себе, как Элеонор с подобранной юбкой сидит на белой керамической чаше, слегка сгорбившись и с голым животом, в то время как тонкая тёплая струя течёт между её голыми ляжками в раковину. Как она расслабилась и сидит с мечтательным взглядом, со слегка открытыми губами. Как только поток начинал журчать, я как можно скорее стряхивал пыль – старясь, чтобы при этом Элеонор не поймала меня с поличным и со странной улыбкой на лице.

Один из этих дней, когда я остановился в прихожей, несколько отличался от других. Я сразу понял, когда приблизился к двери – кто-то другой использовал туалет Элеонор. Я услышал низкое покашливание и пришёл к выводу, что должно быть, речь идёт, пожалуй, о молодом человеке. Я удивился тому, что старая миссис Отем смирилась с таким посетителем; тем не менее, в следующий момент мне пришло на ум, что речь могла бы идти о молодом лорде Гестерсе, которого мать Элеонор рассматривала как хорошую партию для своей дочери. Между тем прозвучали шаги, и межкомнатная дверь в комнату Элеонор открылась. Я вздрогнул, когда осознал свою навязчивость и поспешил к отложенным задачам в остальных комнатах на этом этаже.