Ульяна Соболева - Жена Хана

Женщина выжидающе смотрела на меня, а я кусала щеки изнутри, а потом решительно распахнула настежь двери и посмотрела на Зимбагу, она ободряюще кивнула мне. Я громко позвала слуг. Когда передо мной выстроились в шеренгу молчаливые истуканы и склонили спины и головы, я впервые в жизни приказала навести порядок в комнате, и по моему телу проходили волны дрожи, когда, молча кланяясь, они беспрекословно выполняли мои указания.

Пусть он вернется, и наша спальня будет такой же красивой, как и всегда, а я буду ждать его в ней… и все станет как прежде.

***

Эта ночь была для меня бесконечной и бессонной. Я вертелась на постели, вскакивала, прислушиваясь к шагам. Морально готовилась к тому, что все вернется назад, откатом. Что он ворвется ко мне и жестоко возьмет, отомстит за свою боль, и я готовилась к страданиям, готовилась принять его ярость и наказание. Даже вела мысленный диалог с ним, думала, как стану себя вести… удастся ли мне усмирить его, а если нет, то как потом смириться и как опять стать прежней? Суметь пережить… особенно после того, как познала не боль, а наслаждение. Но Хан не вернулся ночью. Приехал только под утро, в спальню не пришел. Наверняка остался спать в другой комнате, примыкающей к кабинету, а утром снова уехал. И скорее всего, это ужасный знак… настолько не доверяет и ненавидит меня, что даже видеть не захотел.

Смотрела вслед поднявшейся на подъездной дороге пыли и чувствовала, как меня окутывает разочарованием и вернувшимся страхом… страхом, что ничего не получится. Никакой хозяйки дома из меня не выйдет. Как была никем, так никем и останусь. Что я себе слишком льщу, и этому человеку наплевать на меня. Он просто злился, что его обвели вокруг пальца, а не тосковал по мне. Зимбага дает глупые и ложные надежды. Уже завтра Хан может узнать что-то такое, что заставит его поверить кому-то другому, а не мне, и та могила в лабиринте станет настоящей. Нет никаких козырей, лишь временно отсроченный приговор.

Мне вдруг невыносимо захотелось спрятаться в объятиях мамы Светы, зарыться лицом в ее колени, забыть обо всем. Пусть этот кошмар окажется просто кошмаром. И она там, дома, живая ждет меня.

Я приняла душ. Пока вода падала горячими каплями мне в лицо, я захлебывалась слезами и била кулаками по кафелю, думая о маме Свете, думая о том, в какой боли и в каком одиночестве она умирала, и никто за нее не заступился, никто не пришел на ее могилу, никто за нее не молился. Ее убивали, а меня рядом не было. Какие-то вонючие мрази душили ее газом, она задыхалась, старенькая и беспомощная. Может быть, звала меня… Горячая вода стекала по моей спине, а я, открыв рот в немом крике, мысленно прощалась с ней, смотрела ей в глаза, в лицо, спрятанное за туманной дымкой. Так странно, когда близкого человека больше нет рядом, его образ становится похожим на чуть размытый снимок. Я бы многое сейчас отдала за то, чтобы увидеть ее живую. Но этого уже не случится никогда. И наш тот разговор в гостинице был последним. Если бы я знала об этом, я бы сказала, как сильно люблю ее и как я ей за все благодарна.

Когда вышла из душа, еще несколько минут смотрела на себя в зеркало, на свои припухшие губы и себе в глаза. Жалкая, заплаканная, испуганная, бесхребетная… Насекомое, ни на что не способное. Вечная жертва. Никто.

Потом изо всех сил ударила по собственному отражению и тихо прошипела, глядя, как трескается стекло.

– Тебя больше нет. А я сама докажу, что не виновата. Или…или сдохну. Значит, так мне и надо!

Зимбага высушила мои волосы, принесла мне одежду, пока она расчесывала и делала мне прическу, я смотрела на себя в строгом черном платье и тихо у нее спросила:

– Охрана в доме и личная охрана моего мужа – это одни и те же люди или его охраняют другие парни?

– Нет. Одни и те же. Хан набирал коллектив сам, лично проверял каждого. Они работают посменно, и кто-то остается в доме, а кто-то сопровождает хозяина.

– Есть главный?

Посмотрела через зеркало на Зимбагу, и та удивленно приподняла бровь.

– Есть, конечно. Это Октай – человек, которому всецело доверяет Хан.

– Этому человеку мой муж дал распоряжение найти и закопать меня живьем?

– Скорее всего, да.

– Ты не могла бы привести его ко мне?

– Когда?

– Прямо сейчас.

***

Октай был невысокого роста, очень коренастый и широкий в плечах. Едва выше меня. Его глаза походили на две узкие прорези, а усы и бородка скрывали квадратный подбородок и округлые щеки с широкими скулами. Похож на питбуля. Я вздрогнула, когда увидела его. Именно он тогда вышел из машины, и разыскивал меня в доме мамы Светы. Этому человеку всего лишь пару суток назад отдали приказ найти и убить меня. А сейчас он стоял напротив, сложив руки впереди и чуть склонив голову. На меня не смотрел. Я уже давно поняла – в глаза и в лицо хозяину и господину они не смотрят – только в пол. Но он, наверняка, как и многие здесь, считает меня временным никем, кого можно в любую минуту закопать по приказу Хана.