Ульяна Соболева - Жена Хана

Я его вижу, чувствую, слышу, но его нет для меня. Меня больше не запирают в доме, я не ограничена ни в чем. Передвигаюсь по дому, знакомлюсь с каждым его углом, с каждой норой и щелью в этом огромном живом организме. Но каждый мой день напоминает день сурка. Всегда одно и то же. Неделя тишины. Его нет с самого раннего утра, он возвращается поздно вечером и спит в другой комнате. Я не слышу даже его голоса, за исключением редких случаев, когда отдает приказы слугам или безопасникам. Только в пять утра, едва занимается рассвет, он выходит на улицу, на очередную тренировку, и я могу видеть, как он сбрасывает футболку и становится в «стойку». Ничего не понимаю в восточных единоборствах, но внутри меня порхают бабочки, когда я вижу его в позе воина с мечом в руке или палкой, иногда нунчаками.

Его силуэт на фоне розовато-сиреневого неба кажется выточенным из бронзы. Огромный, сильный, мускулистый настолько, что я могу отследить блики восходящего солнца в рельефных выступах, на бугрящихся венах, вздувшихся от усилий, на плечах и груди. Сердце бьется быстрее, когда я вспоминаю, какие они наощупь эти вены, как скользят под моими пальцами и пульсируют под моими губами, и с удивлением ощущаю тягучую тоску внутри. Я соскучилась по нему. Я хочу ощутить его руки на своем теле. Я хочу ощутить всю эту мощь на себе, в себе. Смотреть на его сильные пальцы, орудующие мечом или сжимающие цепь, и чувствовать, как учащается дыхание, когда я вспоминаю, как эти пальцы толкались внутри моего тела или сжимали мои соски.

И каждый вечер, изнемогая, ждать его к себе, стоять у двери, прислушиваясь, и потом рыдать от разочарования в подушку. Нет, не придет… и сегодня снова не придет. И я уже схожу с ума от мыслей, что он предпочитает мне других женщин, ласкает их, целует, берет, накрывает своим огромным сильным телом и врезается в их плоть вздыбленым членом. Как ужасно стыдно… но я хотела трогать его орган. Только я! Хотела сдавливать его ладонями и ощутить, как он вдалбливается в меня. Я, наверное, стала развратной и грязной. Но…но это он разбудил во мне женщину. Он научил испытывать с ним удовольствие и теперь желать его испытать снова. Мне кажется, я согласна… согласна без нежности. Пусть только станет на шаг ближе ко мне.

Но Хан не давал мне этого шанса. Мы даже не разговаривали. Иногда, когда он видел меня утром, еще до того, как успел уехать, то скользил мимолетно взглядом, как скользят по предметам или мебели, и уезжал. А я бросалась к окну и смотрела ему вслед, чувствуя, как разочарование и отчаянная, бессильная ярость сжирают изнутри.

Все свободное время я провожу с Эрдэнэ. Нас швырнуло друг к другу с невероятной силой. Теперь я завтракала в ее пристройке, обедала с ней и даже иногда ужинала. К ней приходили учителя, и я нагло напросилась заниматься вместе. Мы заключили сделку – она учит меня монгольскому языку, а я учу ее музыке и хореографии. Мы называли это «танцевать руками». А еще она была очень гибкой и через несколько занятий села на шпагат и стала на «мостик». Научилась красиво взмахивать ручками, как самый настоящий лебедь.

– Я хочу быть, как ты. Я хочу делать все, что умеешь ты. – с восторгом говорила она, когда я пыталась уложить ее отдыхать. После чрезмерных тренировок она задыхалась и сильно потела.

– Ничего. Это ничего. У меня иногда бывает от усталости. Сейчас приму лекарство, и все пройдет. Это ерунда.

Нянька начинала причитать по-монгольски и махать руками на нас обеих. Я тут же прекращала тренировки, и мы отдыхали, распластавшись на ковре вдвоем. Голова к голове, взявшись за руки. У нее такие тоненькие ручки с сухой кожей и очень худые пальчики.

– Нужно было еще. Я недостаточно много тренируюсь. Настоящие балерины проводят у станка по много часов. А я… что мне дадут эти два часа в день?

– Все постепенно. Я ведь училась этому много лет, и ты научишься. У тебя вся жизнь впереди. Смотри, сколько всего ты уже выучила за это время.

– А если не вся? И я ничего не успею. Ты знаешь? Мне кажется, все это время я спала. Как спящая красавица. В черной норе глубоко под землей. А потом пришла ты, и я проснулась. Зачем нужны принцы, если есть красивые белые лебеди. Ты моя лебедь-фея, Вера.

– А ты моя маленькая спящая красавица.

– Безногая, уродливая бездарь и неудачница.

– Никогда так не говори о себе, Эрдэнэ. – наклонилась к ней и убрала непослушную черную прядь с матового личика. – Ты не безногая. Ты просто девочка. Красивая, умная, добрая. Разве наличие ног, рук определяет – какой человек?