Эмилия Стоун - Порево на максималках

Признаваться было даже стыдно. А если он подумает, что я слишком безответственна? И пока я нервно перебирала пальцы, буфетчица явно не собиралась молчать:

– Она отказывается платить.

Я готова была выйти в окно или провалиться в подвал (а я точно знала, что он здесь был) от стыда.

– Тебе подработка что-ли нужна? – шеф улыбнулся так хитро и широко, что мое сердце остановилось, а потом забилось с бешеной скоростью.

Мы оба понимали, о какой "подработке" идет речь. А вот женщина за стойкой вроде бы тоже поняла, на что намекает наш босс, но тут же пыталась выбросить похабные мысли из головы. Я поняла это по ее скомфуженному виду и по тому, как она отвернулась и густо покраснела.

– Ладно. Я заплачу. – наконец сказал Максим и достал из кошелька купюру в тысячу рублей. – Сдачи не надо.

Он забрал мои сэндвич и кофе и, вручив их мне, собрался выходить из помещения, давая понять, что и мне стоит поторопиться.

Буфетчица залилась краской еще сильнее, даже растрогалась. Обязательно спрошу о ней, когда будет возможность! Странная особа, очень странная…

Максима Сергеевича уважали все, и все это было очень заметно. Пока мы шли до моего рабочего места, шефу все чуть ли не кланялись. Утрирую, конечно, но уважение к нему наполняло коридоры, и, вместе с этим уважением, косые взгляды на меня. А на меня смотрели все.

Даже подумать не могла, что в этом заведении работают так много мужчин. Неужели, я единственная тут женщина, кроме буфетчицы? Хотя… ее бы я не причисляла к разряду женщин, она явно уже выбыла из строя.

Боже, я единственная среди стольких мужчин! Подобные мысли вызывали трепет, будоражили, и их становилось все больше, как и мужчин, которых мы встречали.

Максим шел передо мной, он был расслаблен и приветственно кивал некоторым из сотрудников.

Наконец, мы дошли до кабинета, в котором я должна была сидеть, но я уже не могла успокоиться – еле заметная дрожь, и мои мысли были заняты уже совершенно не работой. Точнее, не основной работой.

– Максим Сергеевич, – начала я, остановившись. Мужчина, проводив меня до моего рабочего места, уже собирался выходить, но мои слова заставили его развернуться и, скрестив руки на груди, спросить:

– Что такое, Вероника?

Когда он произнес мое имя, мне стало совершенно тяжело контролировать себя. Но я держалась, чтобы не выглядеть глупо. И чтобы внезапно не запасть на него прямо сейчас, настолько он был притягателен!

– Я… – язык заплетался, дыхание немного участилось, но я продолжила: – Хотела бы поблагодарить Вас за то, что заплатили за меня.

Я присела на угол своего стола и, прикусив губу, поправила волосы. Пока ждала ответа заметила, что стала дышать еще быстрее, и сердце колотилось…

– Хорошо, – он улыбнулся и подошел, нависая и опершись ладонями на стол за мной, – Можешь поработать… Сверхурочно…

Он делал паузы намеренно, приближаясь к моему лицу. Моменты до поцелуя тянулись так медленно, и…

Внезапно нас прервали:

– Вероника, передай Максиму Сергеевичу, что…

Кто-то зашел в помещение, даже не постучавшись. Я не видела того, кто это был из-за того, что шеф перегородил весь обзор своими широкими плечами и грудью.

– Пардон, – голос был явно молодого парня, – Но тут вам отчет пришел из той фирмы, о которой мы разговаривали…

Издав раздраженный "Тцц", Максим Сергеевич тяжело вздохнул и, развернувшись, обратился к этому парню:

– Оставь его у меня на столе. Я сейчас приду.

– Х-хорошо, – замешкался тот, – И это… Еще раз извините…

С этими словами он захлопнул дверь, и из коридора послышались его быстрые шаги. Я узнала этого мужчину – он тот, которого я видела сегодня утром.

– Я позвоню тебе вечером, – кажется, настроение шефа испортилось окончательно. – Будь готова… Ответить. И так сегодня провинилась дважды, еще одна твоя выходка, и мне придется тебя… Наказать.

Паузы так же были намерены, как и молчание после фразы. Но, не дождавшись моего ответа, Максим вышел из моего кабинета, а я так и осталась сидеть на краю стола, боясь, но желая представить, какое ''наказание'' он может придумать для меня?

Фантазия так разыгралась, что я совершенно забыла про еду. А вот мой желудок отлично помнил, что я ничего не ела, и решил еще и мне об этом сообщить заурчав, как стая косаток.

Очень надеялась, что этого никто не слышал, иначе сгорела бы от стыда. Но я точно была уверена, что начальник ушел, а значит, самое страшное было исключено.

Я наконец принялась за работу и мой остывший сэндвич с кофе, но по-прежнему не могла выкинуть из головы ни то, как шла сюда, ни, на удивление, медленный поцелуй шефа, ни все остальное.