Кларисса Уайлд - Мистер Икс

Теперь, когда мы прошли этот этап, я спрашиваю сам себя, смогу ли я сделать ее по-настоящему своей? Заставить ее увидеть, что она меня хочет так же, как и я ее.

Я откашливаюсь.

— Это был несчастный случай. Ты не помнила. А я никогда не мог забыть. Твой отец винил тебя за это.

— Не удивительно. Он же меня так любит, — она закатывает глаза от отвращения.

— Я люблю.

Она взрывается смехом.

— Ты? Любишь меня?

— Мхммм… не то, во что ты веришь, но я думаю, мы идеальная пара.

— Ты только что сказал мне, что убил мою мать. Это твоя вина. А теперь ты говоришь мне, что любишь меня? Извини, но я даже не знаю, как на это, мать твою, реагировать.

— Вообще-то, мы играли, и я врезался в нее. Не специально.

— И ты считаешь, что все нормально? — она трясет головой. — Забудь. Я даже не знаю, почему я придаю этому такое значение. Я все равно никогда не знала ее. Не похоже, чтобы я что-то чувствовала.

— Это не так. Я сделал многое, чтобы разозлить тебя.

— Тебе это удалось.

Я наклоняюсь ближе, кладя руку на ее бедро.

— Да. Я наказывал тебя. Я стегал тебя, пока твоя кожа не начинала краснеть и покрываться синяками. Я пробовал твою кровь. И ты чертовски сладкая, — я улыбаюсь. Она пытается отстраниться, но не может. Мы все-таки в машине, а здесь не так-то много места. — Скажи мне, полностью откровенно, что тебе это не понравилось.

Она закрывает рот, и отводит глаза, сжимая ладони в кулаки.

— Я знаю, что ты не скажешь этого, потому что это не правда. Тебе это на самом деле нравится. Несколько лет назад ты даже молила меня сделать это. Ты жаждала порочности. Она в твоей крови. Ты ждала и ждала чего-то, в чем даже не знала, что нуждаешься: меня.

Я целую её скулу, убирая волосы назад. Она содрогается под моими губами, дыхание сбивается, и ее губы подрагивают.

— Все, чего я когда-либо хотел, — ты. Все, что получал, была боль. Теперь ты знаешь, как это, — шепчу я в ее ухо.

Рукой я скольжу к внутренней части ее бедер, приближаясь к теплому местечку между них. Она содрогается, когда я целую ее челюсть, подбираясь к ее губам. Держа ее за подбородок, я поворачиваю ее к себе.

— Прекрати сопротивляться, птенчик. Игнорируй сознание. Оно делает тебя несчастной. Позволь мне научить тебя летать.

Когда я целую ее, она закрывает глаза и позволяет мне продолжить. Нежный и мягкий поцелуй превращается в нечто большее, когда я надавливаю на внутреннюю часть ее бедра. Она напрягается, когда я пробираюсь рукой к ее киске, но расслабляется, когда я легонько целую уголок ее губ.

— Будь моей, птенчик. Отдай себя мне. Отпусти себя, — слова слетают с губ так небрежно.

Я ласкаю ее щеку указательным пальцем.

— Я знаю, птенчик. Моя любовь — это то, что ты имеешь вместе с моей яростью. Но ты можешь вынести это. Ты сильная девочка, — я прижимаю губы к ее рту, и она открывает его для меня, впуская мой язык. Я обхватываю руками ее лицо, позволяя своему поцелую забрать все страхи, что в ней остались. Сейчас не время думать. Сейчас не время злиться или скорбеть. Это время для того, чтобы отпустить и наслаждаться друг другом. Это все, что у нас есть.

Она обнимает меня за шею, и целует в ответ, лаская мой язык своим. Это настолько захватывает. Член в штанах пульсирует, желая снова ощутить ее нежную кожу. В ее глазах я вижу, как в каштановых зрачках разгорается настоящее пламя.

Наклоняясь, она закидывает на меня ноги. Руками я нахожу ее грудь, и медленно освобождаю ее и играю с сосками. Я дергаю их и тяну, поочередно нежно и резко, и она стонет в мой рот. Я люблю звуки, которые она издает, когда я с ней немного жесток. Ее боль — мое удовольствие, но оно приносит боль и мне. В данный момент мне нужно и то, и другое.

Мой рот жаждет ее. Я напоминаю себе, за что я любил ее все эти годы, как сильно я изнемогал прикоснуться к ней, но не мог. На хрен гребаные правила. Сейчас я все сую коту под хвост.

Меня охватывает похоть, и я не сдерживаю пальцы, когда спускаюсь к ее складкам. Я хватаю ртом все её стоны, приводя в восторг, лаская ее киску, пока она не набухает и не мокреет. Мое член твердеет, натягивая штаны. Черт возьми, она доводит меня до предела. Губами я прокладываю дорожку поцелуев от ее рта к шее, вниз к соскам, и накрываю их своим ртом. Вращаю языком вокруг, после сжимаю зубы вокруг одного, и кусаю его, пока не слышу восторг в ее слабом крике.

Она не сопротивляется мне. Ее руки все еще на моей шее, пальцы впиваются в мою кожу. Спина горит от ее царапин, но это лишь еще больше возбуждает. Так что я продолжаю играть с ее клитором, и почти толкаю ее к оргазму прежде, чем полностью перетащить к себе на колени. Я вхожу в нее одним пальцем, и она сжимается вокруг меня, что подталкивает меня к более порочным действиям.