Соро Кет: Сними меня

Джош садится у меня за плечом, обдав теплой волной парфюмерных запахов. Руки, слава богу, не распускает. Не трогает ни фотографию, ни меня.

– И что значат эти знаки? Это же руны?

Мальчик посмотрел «Рёгнарёк» и все теперь знает.

– Руны. Эта – Хагалаз, – говорю я будничным тоном, – руна разрушения и разрыва. А это Лагуз, руна воды, течения… Грубо говоря, я хочу, чтобы у него взорвалась прямая кишка и кровь лилась в три ручья… Пока у его мужа не закончатся маски.

– Его муж похож на жиголо, – говорит Джош. – Не находишь?

– Да еще как! – восклицаю я. – Он такой красивый, такой уверенный в себе хлыщ. Как он мог бы влюбиться в этот побег недоразумения?

Мы вместе, вновь рассматриваем фото.

Политик настолько тощий и мелкий, что не потянет на кусок. Только на тощенький жидкий плющ, который примеряется к дубу.

Вот только… Откуда Джош смыслит в таких вещах? Я – ладно… Рыбак рыбака и все в таком роде. Но Джош на жиголо не похож. Он похож на парня со слабым тестостероном, невзирая на внешнюю брутальную красоту.

– Сделай ему еще артрит и ангину, – говорит Джош, брезгливо посмотрев на министра. – Пусть тоже на карантине сидит…

– …стоя, – заканчиваю я, подмигнув. – Идея хорошая.

– А круто было бы в самом деле это уметь, – говорит сосед, помолчав. – Ну, магию. Кто-то тебе не нравится, ты ему хренась и все. Крышка, памятник, хризантемы.

– Тут все не так просто. И если использовать неразумно, можно вляпаться по тому же маршруту. За все на свете, мой юный американский друг, мы должны платить.

– Ты в самом деле веришь в это дерьмо, – теперь он уже не спрашивает, он констатирует.

– Я верю, – спокойно говорю я. – Человеку необходимо во что-то верить. Ты?

Джош пожимает плечами.

– Не знаю… Однажды со мной случилось кое-что странное и с тех пор я просто не знаю.

– Расскажешь?

– Может быть. Однажды… Потом…

Я пожимаю плечами.

– А чем ты заплатишь?

– Передо мной у него должок. Он лично требовал карантина…

И у меня полетел заказ.

Благодаря Политику я не выйду из дома после двадцати двух, а клиент никак не может освободиться пораньше. Мне бы хотелось запереть Тощего в каземате и самой, лично разорвать ему задницу каблуком. И рвать, пока он не охрипнет от визга.

Что-то лопается внутри, и я буквально чувствую, как сила желания наполняет руну. Маленький хлопок в переносице и еще один, более звонкий хлоп.

– У тебя кровь пошла, – встревоженно отпрянув, вскрикивает Джош.

Капля мягко падает на фото. Ярко-красная, круглая, как сургучная печать.

– Я перенервничала, – говорю я, не поднимая глаз. – Прости. Я сейчас все вытру.

Он пытается подойти ко мне, я вытягиваю руку: не подходи! И Джош замирает.

– Черт, – говорит он. – Ты самая чокнутая из всех, что я знаю…

Почти восхищенно.

– Мне нравится!

Я прижимаю салфетку к носу и улыбаюсь ему в ответ. Кон говорил, что подобные вещи – знак. Сила приняла твой заказ, взяв откуп. Но верю ли я? Нет. Я все еще не верю. Кон мертв и с ним его дурацкие фокусы. А у меня, если не прекращу так беситься из-за политиков, может лопнуть сосуд в мозгу.

27.04. вторник

Почти семейный «пейзаж»: Джош варит кофе, а я сижу за столом и ретуширую отобранные им снимки.

Он просто бог!

На фото он еще прекрасней, чем в жизни, хотя обычно принято говорить, наоборот, но… Фотография – это миг. Застывший навечно и совершенный. Он будет еще совершеннее, когда я подчищу поры, вытяну свет и подчеркну тени.

– Бож, – говорю я себе по-русски. – Какие линии, какие черты…

– Надеюсь, ты не шепчешь на меня свои заклинания? – спрашивает он.

Вроде в шутку, но как-то слишком всерьез.

– Ты же не думаешь, будто то с политиком – все всерьез?

Он опять пытается улыбаться… Вот же дурак замороченный!

Слава богу, кофеварка у него простая. С фильтром. Не одна из этих сверкающих хромом машин, которые выдают кисло-горькую, дегтярно-черную муть. Просто вода через фильтр и кофе «Далльмайер».

На столе появляются коричневый сахар и обезжиренное молоко.

Интересно, с чего он взял, что три ложки коричневого полезней белого?..

Но кофе налит и разговор становится неотвратим.

– Я вижу, как ты рассматриваешь меня.

– Я тебя снимала!

– Не ври мне. Пожалуйста, Кэр, не ври. Я тебе объясню, по поводу секса… Я выгляжу, как жеребец, я знаю, но это мой образ. Я просто модель. Я не тот, кем я выгляжу.

Кому он это все пытается объяснить? И зачем?