Саманта Аллен - Тихоня для хулигана

И это не хорошо. Нет, блин, это совсем не хорошо. Я должен держаться подальше от таких тихонь – снаружи они сладкие и милые, кажутся легкодоступной целью. Но стоит нырнуть в ним в трусики, как проблем не оберёшься. Нет уж, спасибо. В моей жизни и без того хватает дерьма, которое нужно разгребать огромной снеговой лопатой. А ещё лучше – нанять специальной комбайн, чтобы разом вывезти весь мусор на свалку.

– Вот. Держи…

Крошка протягивает мне упаковку влажных салфеток. Они пахнут кокосом и добавляют плюс один пункт к моему мнению, что от этой Тихони пахнет, как от кондитерской фабрики. Я вытираю ствол влажной салфеткой, потом насухо протираю бумажным платочком – снова с каким-то сладким ароматом – и только потом сую пушку в пакет с логотипом магазина косметики.

– Вылезай из машины.

Кроха сжимает пальцы на руле до побелевших костяшек. Она смотрит на меня с недоверием и ужасом, а в глазах собираются океаны солёной влаги. Нижняя губа начинает дрожать. Она пышная и аппетитная, как лакомство. Красная, как барбарис, и кажется соблазнительной – такие губёхи приятно всасывать в рот, терзая зубами.

– Ты бросишь меня здесь? – спрашивает с дрожью в голосе. – Угонишь мой автомобиль?

Что? Как ей в голову могла прийти подобная чушь?!

– Вылезай. Я поведу сам! Ты заплутаешь, и даже мои подробные инструкции не помогут. Ну же! – прикрикиваю и вылезаю первым.

По-джентльменски придерживаю перед Тихоней дверь, но захлопываю по-скотски громко. Плюхаюсь на водительское сиденье. После истории с соседним креслом я не решаюсь отрегулировать кресло водителя по высоте или сдвинуть его, чтобы не упираться коленями в руль.

– У этого кресла тоже есть сюрприз?

Кроха улыбается сквозь слёзы и отрицательно мотает головой.

– Нет. Это кресло водителя. Оно должно быть идеальным…

Я настраиваю его под себя. Удивительно, но обходится без фокусов. Завожу древний «Форд». Он фырчит и издаёт серию разных звуков – от охов до почти откровенного пердежа, прежде чем трогается с места.

– Кстати, я бы не стал угонять это ржавое корыто… Слишком убогое.

В ответ на мою реплику Тихоня поджимает пышные губёшки. Пока «Форд» катит по затемнённым улицам квартала, она оглядывается по сторонам, изредка бросая на меня взгляды исподтишка. Потом достаёт телефон и с протяжным вздохом прячет его обратно.

– Мамочка тебя потеряла?

– Старший брат, – возражает девчонка. – Ты меня задерживаешь. Мне не поздоровится.

– Скажешь, рухлядь сломалась. Причём, не соврёшь, – пожимаю плечами. – Делов-то!

– О, ты специалист по вранью, конечно! Мне стоит поучиться у тебя!

В голосе красотки появляются нотки надменности. Они напоминают мне как нельзя лучше, почему я предпочитаю держаться подальше от таких, как она – считающих людей из бедных кварталов людьми второго или даже третьего сорта.

– Тебе есть чему у меня поучиться. Ты не знаешь, что такое реальная жизнь, чика.

– Да неужели?! – искренне изумляется девчонка.

– Рассказать, как это происходит у таких, как ты?

– О, ну попробуй! – просит Тихоня и устраивается поудобнее, глядя прямо мне в глаза.

– Ты живёшь в квартале для белых цыпочек. Твоя мамаша готовит тебе завтраки и даёт карманные деньги на кафе. Твои отметки не опускаются ниже «А-». Преподаватели в колледже тебя обожают. Судя по твоей фигурке и прокачанному орешку, ты пляшешь с дурацкими помпонами в команде поддержи, да? – криво ухмыляюсь, продолжая: – После занятий ты прогуливаешься по магазинам, спуская родительские денежки, треплясь попутно с такими же пустышками, как ты сама. Так пролетает целый день. Потом ты возвращаешься в свой опрятный домишко. Папаша перед ужином, протирая запотевшие очки, берёт всех за руки и просит прочитать молитву благодарности сраному боженьку за вкусную еду и уютный кров. Потом вы набиваете свои брюха первосортной хавкой – сплошь правильной, без лишних вредных углеводов и жиров. После ужина вы отправляетесь по своим прелестным кроваткам. Могу поспорить, что у тебя комната розово-блевотно-барбишного цвета, а трусики – с бантиками, рюшами и подвеской в виде киски. Ты переписываешься перед сном с каким-нибудь мажористым метросексуалом, укладывающим волосы гелем. В это же время папаня пыхтит над твоей мамкой. Она старается издавать довольные охи и ахи, но тихо, чтобы не разбудить тебя и всех остальных домочадцев…

Я порю первосортную чушь. Но девчонка выбесила меня своим вздёрнутым носиком и чистоплюйской речью. Хотя меньше минуты назад она готова была рыдать! Быстро оправилась от шока, горделивая сучка…