Даяна Стил - Ошибка

Спрашивать расхотелось. Все мысли сконцентрировались на стремлении не грохнуться, но ноги заплетались еще сильнее, чем на парковой дорожке. Да и что тут спрашивать? Ясное дело: заподозрив меня в пьянстве, новый родственник решил лично доставить непутевую невестку в комнату.

Ну и ладно. Мне становилось все хуже, в горле совсем пересохло, в голове гудело, а окружающая действительность так и норовила размыться и превратиться в одно сплошное пятно.

Мы остановились. Дверь открылась, сильные руки втолкнули меня в комнату. Что за манеры!

– Эй! – возмутилась я. Но из пересохшего горла вырвался лишь неубедительный писк.

– Сказал же, не шуми, – шикнул Бояринцев и закрыл дверь.

Что он собрался делать в моей комнате? На мгновение мне удалось сфокусировать взгляд, и в полной темноте вырисовались два оконных проема. Откуда два? У меня одно окно…

Стало ясно: комната эта вовсе не моя.

Через мгновение меня грудью прижали к стене, рывком задрали подол, и мужская рука по-хозяйски нырнула между ног. Этого не может быть! Что я делаю? Что он делает? Так нельзя, потому что… Почему, я уже не успела подумать – горячая ладонь между ног шевельнулась, пальцы жадно стиснули нежную плоть, и все правильные мысли разом вылетели из головы.

Осталась холодная шершавая стена, жар сильного мужского тела сзади, навалившегося так, что не вздохнуть. Я всхлипнула, инстинктивно плотно сдвинув бедра, то ли пытаясь ее остановить, то ли желая прижать еще сильнее… Между ног стало жарко и влажно. Его пальцы с силой задвигались, потирая, сминая, грубо терзая промежность, дразня и распаляя. Я зажмурилась и тяжело задышала. Это было больно и… так приятно… Слишком приятно, черт побери… Жаркая пульсация поднималась снизу живота, по телу прокатывались волны дрожи, соски так напряглись, что почти впивались в холодную стену. Я тихонько стонала, подставляясь под безжалостные ласки.

Хорошо…

Как же упоительно хорошо…

Несколько умопомрачительно сладостных минут, и я выгнулась и вскрикнула, содрогаясь от яркого, острого оргазма. Коленки подогнулись, и я обмякла, едва устояв на подламывающихся ногах. За спиной раздался удивленный смешок, меня отпустили. Пару секунд я стояла, тупо упершись лбом в стену. За спиной тихо шуршало, и я догадалась, что он надевает презерватив.

Подол рванули вверх, и между голых ягодиц вдавился возбужденный член, скользнул ниже, раздвигая припухшую влажную плоть. Туда, обратно. Сильно, грубо, нетерпеливо, толкаясь в поисках входа. От этих толчков, от горячего дыхания над ухом, от непристойной порочности всего происходящего мгновенно перехватило дыхание. Знакомое возбуждение возвращалось, разгоняло обморочный сладкий дурман, кипело в крови, ядом бежало по венам. Первобытное, дикое, сильное. Я же только что… такого не может быть? Но могло. И было. Почти полная темнота, окружающая нас, только добавляла жару. Внизу живота сладостно запульсировало, я со стоном выгнулась, шире раздвигая ноги, дернула бедрами, сходя с ума от желания поскорее самой насадиться на твердый горячий ствол. И истошно вскрикнула, когда он с силой ворвался в меня, растягивая и наполняя теплом и такой желанной, упоительной тяжестью.

На мгновение мужчина замер, а потом навалился сзади и задвигался, яростно вонзаясь в мое тело. При каждом мощном толчке меня терло о стену, колючую и шершавую, голым животом, грудью, напрягшимися от возбуждения сосками. Ни ласк, ни нежности, только грубый напор и животная похоть. Это заводило еще сильнее. От острого, пряного, почти болезненного удовольствия хотелось выгибаться и кричать в голос, наплевав на его запрет. Перед глазами вспыхивали и гасли звезды, под кожей перекатывались волны колючего жара, свиваясь в тугой пылающий узел внизу живота.

Сильная рука обхватила за талию, оторвала от стены. Словно в полупьяном забытьи я поняла, что меня развернули. Мгновение – и я уже лежала на кровати, упираясь локтями. Его член вколачивался в мое тело, рука задирала платье все выше, сбивая тонкую ткань. Я горела, чувствуя, как скользит во мне мощный тугой ствол, и каждый раз, когда он погружался полностью, едва не лишалась сознания и обмирала от странного, невыносимого чувства потери, когда он выходил. Я задыхалась, едва живая.

Он жадно мял мои груди, больно выкручивая соски, и от этого словно молнии прошивали тело, били точно в промежность, мгновенно отзывающуюся сладкими спазмами. Я стонала, изгибалась струной, металась и всхлипывала от изысканной умопомрачительной пытки, стараясь еще сильнее прижаться распаленной плотью к мужскому паху, растаять, осыпаться искрами. Но он не давал. До синяков стиснул мои бедра стальными пальцами и то с силой дергал их на себя, то придерживал, балансируя в шаге от ослепительного оргазма. Весь мир вибрировал, кружился, пылал темным колючим жаром. Ощущения были настолько убийственно яркими, что, казалось, еще немного, и я потеряю сознание.