Эрика Фауст - Санта

– Мне не легче оттого, что кто-то умер, Клер, – вспылила я, – Мне изменил жених. За две недели до рождества! С мужчиной! Мне ни капли не легче оттого, что я жива и все мои родные живы, как бы эгоистично это не звучало.

– Я понимаю, – сочувственно кивала Клер, однако я видела в ее глазах какой-то странный отблеск. Словно, она слышала меня, но мысли ее были далеко. Мне внезапно стало ужасно одиноко. Сославшись на усталость, я ушла спать и еще долго не могла уснуть, баюкая свое нелепое горе и размышляя, чем же я заслужила такой рождественский подарок от Санты – целого взрослого гея, который так умело пудрил мне мозги столько лет.

Глава 2: Д

есять дней до Рождества

Неудивительно, что на работу я пришла в отвратительном состоянии и настроении. Меня раздражало буквально все: мой кабинет, украшенный к рождеству, мои коллеги, участливо кивающие мне «Оу.. ты не заболела?»

Нет, я не заболела. Я застала жениха с голым мужиком, может, обсудим это за ланчем?

В тот момент, когда я решила, что ничего страшного не произошло, и никто не узнает о моем фиаско в личной жизни, ко мне на работу заявился Дон, который привез мои вещи, аккуратно запакованные в пять огромных картонных коробок. Грузчики принесли их через все здание в мой кабинет, где я отдала Дону ключи от апартаментов под жгучими взглядами всех самых любопытных моих коллег. Думаю, я теперь до самого Сочельника звезда всех обсуждений и тема всех новостей и сплетен.

В итоге, спустя еще час моего полнейшего самобичевания я снова успокоилась и пришла к мысли, что ничего плохого уже не случиться (раз все уже случилось), и надо быть оптимистом и дальше будет только лучше.

Однако, по всему выходит, что я сильно насолила своей Судьбе или ангелу-хранителю, потому что едва я это просто проговорила в своей голове, как раздался решительный стук в дверь моего кабинета и вошел молодой мужчина. Мужчина был хорошо одет, имел выправку военного и прямо в лоб, не подбирая слов, сообщил, что он бойфренд Клер, приехал к ней, чтобы сделать сюрприз и предложение. А так как я ее подруга, то он хочет обратиться ко мне за помощью. Я должна выманить Клер в ресторан, где он предложит ей свои руку и сердце и до самого рождества будет с ней рядом, а после рождества он увезет ее к своим родителям в Денвер.

Я смотрела на него, щурясь, и всё, что генерировала моя гудящая голова – как спросить его, не гей ли он случайно.

Разумеется, я согласилась. Шон оказался приятным парнем, они с Клер встречались не так давно. По сути, Клер познакомилась с ним в Интернете, потом дважды слетала к нему в гости и была восхищена и влюблена, однако не могла бросить свою работу, чтобы переехать к нему, несмотря на его постоянные предложения.

Я позвонила подруге, пригласила ее в ресторан, сказала, что нужно быть при параде, потому что мы будем праздновать окончание старой жизни и начало новой. Как иронично, правда? Я даже не солгала.

Затем я позвонила знакомому фотографу и договорилась с ним о встрече в том же ресторане. Клер уже однажды была замужем по глупости в ранней юности, и у них с мужем не было ни денег, ни желания делать совместные свадебные фото. Шон выглядел и вел себя как человек, который не повторит ошибок бывшего мужа Клер, и мне хотелось, чтобы у моей лучшей подруги все было самым лучшим образом. Понимая, что я не смогу жить у Клер до Рождества, я решила все же позвонить маме и, несмотря на весь позор складывающейся ситуации, все ей рассказать.

Но и здесь меня ждал очередной рождественский сюрприз. Словно, мешок у Санты был размерами что надо, только вот содержимое подкачало.

Не успев поздороваться со мной, мама сообщила, что они с папой едут на рождество во Флориду к тете Мей. А Оливер и Оливия, моя брат и сестра, запланировали встречать Рождество в родительском доме их вторых половинок. Даже Оливия, видит бог, это не последняя ее половинка, они все равно надоедают ей примерно к Пасхе и она пускается в новую историю любви с головой.

Мама, конечно, огорчилась, что мы не отпразднуем Рождество, как обычно, большой дружной семьей, но тетя Мей совершенно больна и никуда не годится оставлять ее одну в такой день.

Я положила трубку и ощутила себя раздавленной настолько, что даже метафору подобрать было бы невозможно.

Но мой характер, мой Гарвард, моя ирландская кровь не дали мне снова упасть духом. Не три раза в год, не три раза в день. А два раза я уже вдоволь понервничала, поубивалась и пожалела себя. Теперь пришло время действовать.