Карина Найт - Секретарша бандита

– Не одна?

– С моим младшим братом. Ильясом. Он – моя правая рука на фирме. Как ваша сестра у него, – киваю на Пономарева, и тот криво улыбается. – Так что о ней позаботятся.

– Роксана и сама может о себе позаботиться.

С этим не поспоришь. Вогнала шпильку в яйца моего человека, подтолкнула меня убить другого, полосонула мое горло. Пальцем касаюсь пластыря на шее, чем привлекаю пристальное внимание Белова.

– Вы не местный? – уточняет он, сканируя меня своим канцелярским взглядом.

– Будь я местным, вы бы обо мне уже услышали. Бизнес вынуждает вести кочевой образ жизни. Сегодня здесь, завтра в столице, послезавтра – по ту сторону океана. И так год за годом.

– А чем вы занимаетесь? – интересуется, нюхом чуя во мне угрозу.

– Торговлей душ, – отвечаю, выпустив струю сизого дыма.

– В этих стенах лучше быть аккуратным с шутками, – уголком губ улыбается он. – Что ж, благодарю за предупреждение. Столько работы навалилось, я и не заметил, что Роксана сегодня не ночевала дома.

Хорош брат. Она и вчера не ночевала. Третий день у меня живет, а следователь по особо важным делам и не чешется.

– Может, ей что-то передать? – спрашиваю, туша сигарету в пепельнице.

– Если созвонитесь с ней раньше меня, скажите, что я жду звонка. Пусть не тянет с симкой. Я волнуюсь.

– Она в надежных руках, Олег Дмитриевич. – Встаю и снова пожимаю ему руку.

Ну и черт! Я его сестре в любой момент кишки выверну наизнанку, а он так спокойно верит первому встречному, пусть и в компании этого скользкого червя Пономарева.

Когда мы выходим из здания, мои джигиты уже ждут нас у фургона. Запихивают в него этот кусок дерьма и запирают за мной дверь. Я толкаю его в угол и шиплю:

– Пошли третьи сутки, падаль. – В кулаке сжимаю ткань его рубашки, наслаждаясь его животрепещущим в глазах ужасом. – С каждым новым днем ты приближаешь смерть своей секретарши. И свою.

– Я уже договорился с несколькими людьми, – верещит он истерическим тоном. – Деньги будут, но мне надо больше времени.

– Ты знаком с Маликом? – спрашиваю, заставив его растерянно взглянуть на моего помощника. – Когда-то он тоже был моим должником. Немало навозной жижи хлебанул. Но одумался. И посмотри на него сейчас. Он свою голову за меня положит. Ты должен понять, выродок гнойный, что нельзя переходить мне дорогу. Зато сотрудничество со мной может обернуться для тебя значительной выгодой. – Достаю из кармана календарик и швыряю ему в рожу: – Осталось двадцать семь дней. Шевелись. А то мне очень не понравился взгляд господина следователя. Тебе же не нужно разжевывать, под кого он будет копать, унюхав подвох?

– Н-нет, – мотает головой, как игрушечная собачка не приборной панели его дешевой тачки. – Я все понял. Деньги буд-дут.

Он даже не спрашивает, как Роксана. Настолько штанишки намочил, что о главном позабыл – ее судьба в его руках, а его – в моих. Все взаимосвязано. Чем дольше девка у меня, тем меньше шансов, что отпущу ее живой. А мертвая она – конец для Пономарева.

Малик вышвыривает его из фургона, садится за руль и трогается с места.

Я потираю кулак, пока мы едем домой. Будь у меня младшая сестра, я бы за нее глотку рвал. А этот Белов, как размазня, передал через какого-то мутного типа ей привет. Вымесок трусливый! Неужели она надеется, что он ее спасет? Он ищет иголки в стоге сена, роясь в сфабрикованных делах, пока преступники нарушают закон за законом. Презираю этих тварей. Им только юбки носить!

Едва вхожу в холл, как встречаюсь взглядами с матерью. Она стоит на нижней ступеньке лестницы, локтем опершись о перила. Без сомнений, ждет меня. Недовольная, сердитая, вся на нервах. После смерти отца не припомню, чтобы она улыбалась. Порой кажется, она ненавидит весь мир, а не только свое вдовье одиночество.

– Доразвлекался? – гневно фыркает. – Убирай свою предоплату с глаз. Сюда едет Мадина.

Сжимаю кулаки и до скрипа стискиваю зубы. Как же она не вовремя!

– Ты же не забыл, кто она?

– Помню, – отвечаю нехотя. – Моя невеста.

Цепкий, пронизывающий, убийственный взгляд Ильяса обшаривает меня, словно пустив по мне горячий поток. Кусает, обгладывает. Он не требует, чтобы я разделась. Вполне справляется с этим в своих фантазиях. Я прирученная зверушка, домашний питомец, пташка. Да, пташка. Птичка в золотой клетке. Мое дело – петь, развлекать тех, на кого укажет хозяин.

– Ты красивая, – изрекает он после неловкого затянувшегося молчания.