Ирина Зырянова - Выше солнца. Часть 2

– Я решила уехать от сюда через два дня – значит так оно и будет! Ясно тебе!

– Как скажешь, – усмехнулся парень, и направился в обратный путь…

Закончив стирку в десятом часу ночи, Катя вошла в дом. Обнаружив своё ложе за столом возле шторки в горох, она присела на своё низкое ложе.

«Куда я попала?», – задалась она вопросом, откинувшись на спину.

Длинный день, наполненный событиями и эмоциями, отправил её в сонное царство, стоило девушке коснуться щекой подушки. Сон был сумбурный и тревожный: перед глазами проносились лица бородача и его брата, тётки и Витька, и семейки рафтингистов.

«Всё не то, всё не то! Что-то хорошее. Катя, цепляйся за что-то хорошее!», – внушала она себе, пытаясь заставить разум переключиться на позитивный лад. И, когда у неё получилось пробить чёрный занавес негативных мыслей, сначала в сон ворвался Буцефал, резвящийся в загоне, а после, Макс и воспоминания о проведённой с ним ночи. Образ парня, то приближался, то отдалялся, становясь аморфным пятном, ухватить которое Катя была не в силах. Её рука просто простиралась в воздухе, очерчивая пальцами контур его исчезающей фигуры. И, тогда девушке становилось, по-настоящему, страшно, отчего слёзы лились рекой. А, когда отчаяние практически, поглотило её, на свет вышел тот самый старик, что подарил оберег. Он улыбнулся такой чистой, такой светлой улыбкой, словно делясь с ней своей энергетикой.

– Что мне делать? Как выбраться отсюда? Помоги мне вернуться к Максу! – вопрошала она мудреца.

– Помощь придёт. Верь, – ответил он. – И, береги мой подарок.

– Я сберегу! – крикнула Катя.

– Что ты собралась беречь? – проворчал над самым ухом, голос Лариски. – Вставай давай. Уже пять. Нам пора на место силы, воздать хвалу солнцу и его богам.

«Страшный сон – продолжение!» – подумала Катя, силясь открыть глаза.

– Вставай давай! – не унималась хозяйка. – Ну, надо же, уснула в одежде. Юбка, теперь, не бойсь, как из жопы, вся помятая будет. А, уж про рубаху, вообще, молчу!

– Да, поглажу я её. Только не орите с самого утра. Голова раскалывается! – ответила девушка на поток обвинений.

– Да, и чем же ты собралась гладить? – нависла над ней тётка. – Утюга то у меня нет.

– А, утюг вы тоже к зомбоящику приурочили? – усмехнулась Катя, опустив ноги на пол и сев.

– Поговори мне тут. Вот пожалуюсь на тебя председателю – запрёт он тебя в сарайке на заимке, – оговорилась в пылу Лариска, и поджав губу, поспешила выйти дома.

«Так, она в курсе!» – с ужасом поняла Катя.

– Ну, ты где там?! – крикнула с террасы хозяйка дома.

– Да, иду я, иду!

По дороге до истуканов, Катя, то и дело отвечала на приветствие сельчан. Шествующие по центральной аллее с факелами в руках, разгоняя утреннюю тьму леса, они представали перед ней с пугающими гримасами. Свет, исходящий от горящих головёшек, падая сверху вниз, касаясь лба и скул, обделял своим вниманием глаза и впалые щёки, превращая обряд в марш живых мертвецов.

«Им бы ещё черные накидки с капюшонами», – усмехнулась Катя. На ум пришли фильмы «Таинственный лес», «Код да Винчи», «Дети кукурузы». Последний, был, в самое яблочко, поскольку, из-за пригорка с местом силы начиналось кукурузное поле.

Выстроившись в круг на поляне, огороженной деревянными божками, поселенцы, все как один, развернулись на лево, в сторону востока, и застыли в ожидании.

Катя, которой разрешено было фотографировать обряд восхваления светила, наблюдала за процессом со стороны, что не мешало ей любоваться, происходящими на небесном холсте метаморфозами: сперва малиновый цвет вытеснил синеву, становясь всё ярче и насыщенней, постепенно перевоплощаясь в оранжевый. И, вот на горизонте, окрашенном в жёлтый цвет заиграла белая вспышка, вызвав у толпы зевак восторженный ропот.

– Вознесём же хвалу нашему светочу! – провозгласил миссия, простирая свои руки навстречу первым лучам солнца.

Его адепты, все как один, последовали примеру своего лидера. Наблюдая за ними, при мысли, что ей грозит стать частью этого безумия, девушка поёжилась от холодка, пробежавшего по её телу. Утренняя прохлада, нервное напряжение или всё вместе взятое, отразились на Кате в виде сильного озноба, от которого никак не спасала жилетка из овчины, что дала ей впопыхах тётка. Девушке пришлось сжать челюсти, чтобы стучащие друг о друга зубы не сбили эмаль. Руки тоже приходилось изрядно контролировать, чтобы сделать удачные кадры. Опасаясь того, что её лишат фотоаппарата, она дублировала съёмку на свой телефон, скрываясь в тени истуканов.