Василина Лебедева - Не предавай меня

– Освальдо? Но он же не мастер, всего лишь…

– Ах да, но мастер сейчас приболел, так что и заместитель сойдёт. Так вроде ректор сказал. Так что, Лина, держись!

– За что и из-за чего? Не пойму тебя.

– Так ты не видела ту девку! Ой, Лина, там такая, такая…

– Мили, прекрати! Освальдо порядочный мужчина и никогда, не то что не совершит безнравственного поступка, даже не подумает! – уверенно произнесла Аделина, и в этот момент прозвучал гонг, обозначающий начало занятий, – Ладно, у меня лабораторная на первом потоке, побегу. – Улыбнулась Аделина подруге и, развернувшись, не заметила сочувствующего взгляда молодой мастерессы:

– Какая же ты наивная, – проговорила та тихо, прежде чем самой поспешить на проведение очередной лекции.

Три световика пролетело с момента, когда прибыла в их академию иномирянка. Аделина вообще не обратила бы внимания на это событие, если бы не тот факт, что Освальдо за эти три световика ни разу с ней не пообедал, не приходил в её домик на уже ставшие привычными вечерние чаепития и беседы. Смуты в душе девушки добавляла и Мионела своими рассказами:

– Адепты старших курсов и заместители мастеров, те, что помоложе – все, представляешь! все таскают эту иномирянку по ресторациям на обеды, ужины и даже завтраки для неё там заказывают! Это вообще немыслимо! Лина, ты чего молчишь?

Подруга, встретившаяся Аделине между лекциями, сейчас шла с ней по коридору в направлении выхода. Погода на улице стояла чудесная, и они решили посидеть в саду на лавочке.

Адель хмуро покачала головой и указала кивком головы на шедших рядом шушукающихся адептов. Подруги вышли на крыльцо академии. Молча спустившись по большой, каменной лестнице направились в сторону парка, где под сенью деревьев стояло множество скамеек. Вокруг стараниями травниц ещё цвели и благоухали клумбы, а чуть дальше были и беседки.

Дойдя до лавочки и усевшись на неё, Мионела сурово высказала:

– Не понимаю тебя!

– Что именно ты не понимаешь? – старясь удерживать спокойное выражение лица, спросила Адель, усаживаясь рядышком.

– Почему ты ничего не выскажешь Освальдо?

– И что я ему должна высказать? – удивлённо поинтересовалась Аделина.

– Как что? – возмущённо всплеснула руками молодая женщина. – Твой Освальдо уже два световика подряд гуляет в компании адепток, сопровождает их в ресторацию на ужин и среди них естественно эта иномирянка! Это возмутительно! Аделина, он же твой жених, вы помолвлены, а значит…

– Это ещё ничего не значит, – оборвала подругу Адель. Она действительно верила Освальдо. Верила в его порядочность. – Послушай, Мили, – она улыбнулась мастерессе, которая сейчас удивлённо, непонимающе на неё смотрела, – я верю Освальдо. И если честно, понимаю его.

– Ты сошла с ума, – тихо пробормотала Мионела ошарашено.

– Отчего же? Просто ему, как натуре любознательной, интересно, что девушка может рассказать о своём мире – только и всего.

– О-о-о, Лина, это тяжёлый случай! Тебя в детстве случаем не роняли головой вниз?

– Мили…

– Лина!

Ещё пару раз проходили разговоры между подругами на эту же тему и Аделина, и так сомневающаяся в своей правоте, уступила натиску подруги. На четвёртый световик она перехватила спешащего на очередную лекцию жениха:

– Освальдо, нам необходимо поговорить.

Молодой человек, явно думая о чём-то другом сначала не понял, чего Адель хочет, но потом расплылся в улыбке:

– Конечно, дорогая. Просто в эти световики столько всего навалилось, столько дел, забот, но сегодня же приду к тебе в гости, если ты не возражаешь, конечно.

– Что? Конечно, нет! Я буду очень рада! – светло улыбнулась девушка.

– Ну, вот и славно. Тогда у тебя за чашечкой чая и поговори, – Освальдо наклонился, чмокнул Адель в щёку и, улыбнувшись, поспешил на лекцию.

Настроение Аделины после разговора с Освальдо улучшилось настолько, что девушка, улыбаясь, прочла лекцию и провела лабораторную. Она уже с нетерпением ждала, когда же закончится учебный день, чтобы испечь жениху его любимое печенье, как в аудиторию начали заходить адепты, пришедшие на последнюю для неё лекцию.

Второй поток, третья группа, в которую зачислили иномирянку. Пока адепты входили и, шумно переговариваясь, занимали свои места, Аделина впервые увидела девушку и, незаметно рассматривая её, поняла, о чём говорила Мионела.

Золотистые волосы свободными волнами спускались на спину девушки, хотя не убранные в строгую причёску волосы были запрещены правилами академии. Светлая, словно фарфоровая кожа, большие глаза и пухлые губы – завершали прекрасную внешность иномирянки. Но более всего возмутило Аделину то, что мантия девушки была сильно укорочена.