Дмитрий Спиридонов - Комендесса Баянова

Но все эти клички не со зла. Наедине с собой Северина ласково называет себя Норд-фройляйн. «Норд» – север. Девичья фамилия её была Гельшефтер, поэтому спасибо родителям, что хотя бы Сарой не назвали, как в одесском анекдоте! Северина звучит куда благороднее. Протирая глаза, она мурлычет незатейливую мажорную песенку без начала и конца:

– Норд-фройляйн, Норд-фройляйн,

Свою попу поднимайн!

Норд-фройляйн, Норд-фройляйн,

На арбайтен выходяйн.

За окном первого этажа – беспросветная октябрьская хмарь, но батареи в общежитии политехнического колледжа раскалены. Северина Марковна до декабря спит с открытой форточкой. Её комендантские палаты – сдвоенный кабинетик, облицованный ореховыми сэндвич-панелями. В левой комнате – каптёрочка, где Баянова решает важные управленческие дела, распекает воспитателей, кастеляншу и пакостливых студентов. Там же она обедает и пьёт чай.

В соседнем помещении устроен её скромный женский будуар: шкаф, душ, тумбочка, шторы, неширокая мягкая кровать. Под кроватью хранятся конфискованные у студентов электроплитки, нагреватели и другие кустарные приборы, пользоваться которыми запрещено внутренними правилами.

Северина Марковна обжилась здесь плотно. Ради общежития она нередко ночует в комендантском будуаре в помощь дежурному по корпусу, особенно в дни стипендии и другие народные праздники. В списанном шкафчике кипятильник, ковшик, кастрюля, фен, чайные чашки, натуральный кофе, коробки с сахаром, банки с вареньем. В нижнем отделе – шампунь, косметика, помада, лосины, прокладки, резервные колготки, рубашки, кофты, подследки, шарфики. Несколько бутылок коньяка и вина для торжественных случаев. Рюмки, ножи, вилки. Зарядное устройство для телефона, ручки, бланки, чистая бумага, носовые платки.

В шесть часов в коридорах общежития ещё тихо. В отоплении булькает вода, на вахте дремлет Трофимовна с недовязанным носком, ветер раскачивает унылые предзимние липы.

С полотенцем на пышном плече грудастая обнажённая женщина идёт за шкаф, в свою контрабандную душевую кабинку. Персональный душ (без всякого проекта и согласований) установил ей в качестве «дембельского аккорда» один мастеровитый выпускник, чем сразу покорил суровое сердце комендессы. Кто ни разу ночами не крался в студенческую мыльню, где вечно сломана дверная щеколда – тот не поймёт счастья обладания отдельным душем в общежитии!

В благодарность Северина даже была готова нарушить своё железное правило никогда не спать со студентами. Если бы мастер сделал Баяновой интимное предложение, она бы его, пожалуй, приняла. К счастью, выпускник оказался не только мастеровитым, но и культурным. Установил кабинку, сделал вид, что не понял женского намёка, и откланялся.

Большегрузная Северина ловко помещает себя в компактную кабинку, задвигает створку и пускает напор. В прозрачном стакане, в облаке горячей воды и радуге пены блестит, переливается, шумно волнуется ярмарка женских прелестей. Взмывают упругие толстые локти, открывая потаённости подмышечных впадин, бёдра нежно трутся друг об друга боками, снежные хлопья текут с плеч, цепляются за пуговки сосков.

Сто пять килограммов живой плоти, крутых холмов и просторных долин впитывают в себя драгоценный дождь, изгоняя остатки сонливости и ночной телесной влаги. Орудуя мочалкой, Северина продолжает напевать бесконечную частушку:

– Норд-фройляйн, Норд-фройляйн,

Свои сиськи умывайн!

Норд-фройляйн, Норд-фройляйн,

Свои ушки прочищайн!

Крупногрудая, тучная Северина Марковна носит короткую русо-мелированную стрижку (меньше волос – меньше возни). После душа её волосы лежат прилизанной шапочкой. Встав голой перед зеркалом, она сушит их феном, вспушивает ёршиком-расчёской. Присев у шкафа, выбирает себе чистое бельё и одежду.

Усевшись на застланную постель, Северина заправляет айсберги грудей в тесные гроты бюстгальтера, выламывая руки за спину, смыкает застёжки между лопаток, сверху натягивает лёгкую хлопковую маечку. Одним движением растряхивает тесёмку трусиков – блескучий шелковистый флажок быстро взбегает по отвесным ляжкам, туго натягивается на полушариях ягодиц, впивается в них прожилками-резинками и каменеет. В самом узком месте между ног трусики Северины похожи на зажатую, беспомощную серебристую рыбку. Деваться им некуда, целый день они будут крепко держать хозяйку за тайные уста, впитывать солёные капли женского природного масла.