Дарьяна Калнаускене - Дневник разведчицы

"Давай звтр, после 17 час."

"Ок".

Утром все мысли о Роберте, моём юном беленьком счастье. Чёрный бесстыдник Тадеуш куда-то пропал. Наверное, снова курит в "Джипе" траву и клеит своих сучек. А Роберт всегда рядом, он проще и чище. Необъезженный он и неумелый, хотя в 22 года много ли будешь уметь? К обеду прислал СМС Саша "Трубачёв", напомнил о встрече сегодня вечером. И откуда такая прыть? Похоже, соскучился за женской лаской. А может, затевает игру? Альфред прав: сашины знакомства с военными подозрительны. Когда я рядом с шефом, его мысли логичны и здравы. Но когда одна, Альфреда порой жалею. Он словно последний воин крепости, в его лице готовность идти до конца. Интересно, какой он с женой? Дать любовь и успокоить способна лишь мудрая женщина, но с женой он страдает.

К пяти вечера я на площади Свободы. Саша увидел меня издалека и подбежал, как подросток. От балтийских мужчин улыбки не дождешься, а ухаживать начинают, когда с тобой ложатся в кровать. Но русский искрится радостью, поцеловал ручку. Бродим по Старому городу и болтаем – о самолетах, словарях, сигаретах. Наши шаги стучат по каменным мостовым, то вразнобой, то вместе, и я жду момента, когда они опять совпадут. Цок-цок-цок… Мы дошагали в запылённый квартал, где зелёные пластиковые столики стоят на тротуаре, как юные бойцы. Взяли с русским пиво и острую пиццу.

Пожалуй, юный блондинистый Роберт спокойнее Саши, но рассказывает всегда занудно: какие-то компьютеры, друзья, подорожание бензина. Саша быстрый, говорит взахлёб, я устаю от скорости. Зато слушать его – удовольствие. Завивает кружева русских слов, будто плетёт восточный ковер. Наверное, умеет соблазнять женщин, у него их много. Роберт – землекоп-оформитель, а Саша – волшебник: взмахивает палочкой и в воздушном вихре наливаются красками картины. Но когда хочу перебить, мигом замолкает и слушает. Нечастое качество у мужчин. Может, он не самой частой ориентации? Дело даже не в чуткости, а в том, что молчит про секс. Даже намёка нет в разговорах. Зачем тогда встретился?

Впрочем, наша беседа и без этого неплоха. Она течёт плавно, будто широкая река, и о темах можно не думать. Щебечем то по-русски, то по-балтийски. На Сильвин скоро навалится осень, вся эта серость и безнадёга. Но сегодня ловим последние светлые лучики, и наши разговоры – прекрасные проводы тепла. Лишь работа остаётся работой, а русский – русским. Если хочешь понравиться иностранцу, похвали его народ и язык. Кто у них, Пушкин? Это будет слишком банально.

– Саша, я мечтаю прочесть Пастернака на русском языке. Хочу выучить русский в совершенстве!

– Приятно слышать. Купим Пастернака и я тебе помогу.

После кафе пошли в "Собеседник", взяли ещё по 2 пива. Думала отработать с Сашей и успеть на концерт. Может, написала бы Роберту или Тадеушу, кто-то бы вдруг пошёл. Но "Трубачёв" прицепился, как клещ. Впрочем, что-то в нём необычное: вижу второй раз, а ощущение, будто знакомы давным-давно. Но про его дружбу с военными не успеваю спросить, нет хорошего повода.

Пока пьём, Саша говорит, что недавно завёл роман с одной местной выдрой. Она работает в Англии, а домой приезжала в отпуск. У неё тут и молодой любовник, и ухажёр-бизнесмен, а живет с постоянным парнем в Бирмингеме. Бывают же такие шлюхи! Никакой совести. И ведь когда он не ответил на СМС, я сразу поняла, что из-за бабы. Я ведьма, всё чувствую. Но теперь его приласкаю, больше ему страдать не придётся.

На концерт идем в клуб "Респект", где играют старички балтийского рока, группа "Поляроид". Дают по ушам так, что лопаются перепонки. Сидеть уже негде: заняты и столики, и второй этаж. Танцуем у сцены развязно, как школяры. Саша выписывает кренделя руками и ногами, потом вдруг хватает меня и крутит туда-сюда. Люди поглядывают недоумённо: в нашем возрасте надо быть поскромнее. Но Саша не обращает внимания на чужие взгляды. И в его свободе, в его дерзости делать, что хочется, есть что-то сильное. Мне кажется, мы похожи.

"Поляроиды" затянули вечный хит "Деревья без листьев": про осень, расставание и одиночество. И Саша прижимает меня сильно и властно, и кружит, взяв меня за бедра и раскачивая в такт музыке. Ни один мужчина в жизни не позволял себе вольностей так сразу. Только мой чёрный диктатор, мой Тадеуш. Помню, познакомились, когда заказал у нас колечко, и в тот же вечер в "Джипе" кое-что потребовал, а я не могла отказать. У Саши руки крепкие, как у Тадеуша или у моего командира во время прилива страсти. Но этот диктат, хоть и возбуждающий, а всё же немного другой: наверное, в этой властности есть кусочек нежности, которого нет ни у Тадеуша, ни у Альфреда.