Екатерина Орлова - Пленница босса мафии

Охранник затаскивает меня в дом. Когда я оказываюсь в комнате, мой голос сорван, а горло саднит от криков.

– Ненавижу, ― шепчу, оседая на пол возле кровати, и снова рыдаю. Уже в который раз.

***

Несколько ночей Финн не приходит ко мне. Я не знаю, где он спит, и мне плевать. Я не хочу, чтобы он вообще ко мне заявлялся. Я отвратительно ем и практически не сплю. Моим единственным развлечением стали визиты Кали и книги. Помощница принесла купленную одежду, но я не использую ее принципиально. Не хочу носить то, что куплено на кровавые деньги.

В один из дней я просыпаюсь с четким осознанием, что все, что есть у меня, куплено на эти деньги. Я с остервенением срываю с себя пижаму, трусики, и иду в душ. Там тру себя мочалкой без мыла, потому что оно тоже запачкано в крови. Неважно, чьей, это все равно кровь. Человеческая. Я так внимательно всматриваюсь в слив, что в какой-то момент мне начинает казаться, словно я моюсь не водой, а кровью. Как будто красная жидкость стекает с меня, закручивается в воронку и исчезает в сливе. Тогда я просто зажмуриваюсь, оседаю на пол и долго раскачиваюсь, обнимая себя. Меня разрывает адская боль от осознания того, во что превратилась моя жизнь. И я снова так остро чувствую одиночество, что мне не хватает дыхания.

Крепкие руки поднимают меня с пола и несут в спальню. Они кладут меня на кровать и укрывают одеялом. Я так и лежу, боясь открыть глаза и вернуться в реальность. Я хочу еще мгновение обманываться, что все это мне приснилось в кошмаре.

Снова темно. Я иду по заброшенном зданию. Слышу, как скрипят половицы и двери. Чувствую пронизывающий сквозняк и ежусь от холода. Я поднимаюсь все выше и выше, пока не дохожу до нужной комнаты. Опускаю взгляд вниз, а у меня на шее на ремне от фотоаппарата висит пистолет. И я знаю, что должна убить. Сердце разрывается от боли, когда я поднимаю взгляд и вижу в той самой комнате с потертым зеркалом Малоуна. Он стоит спиной ко мне. Я начинаю кричать, чтобы он уходил. Чтобы выбежал и спрятался где-нибудь, потому что убить я должна его. Он поворачивается и улыбается, а потом улыбка медленно сползает с его лица. Я смотрю на все это, как в замедленной съемке. Внезапно лицо Малоуна меняется на лицо Мерфи, и он улыбается мне. Я поднимаю пистолет и стреляю. Смотрю, как медленно летит пуля и начинаю кричать, потому что снова вижу лицо Мала, и пуля летит в голову именно ему.

― Мал! Мал! Уходи, слышишь! Уходи-и-и-и!

– Мишель! Мишель, проснись, тебе снова приснился кошмар, ― слышу шепот, который вырывает меня из кошмара.

Распахиваю глаза. Надо мной навис Финн. В комнате горит ночник. Я вижу, что Финн все еще в костюме, и от него пахнет виски. Я подскакиваю на ноги, пошатнувшись. Финн не успевает перехватить мою руку, как я отпрыгиваю на несколько шагов назад.

– Пошел вон из моей комнаты.

Финн встает с кровати. Его челюсти крепко сжаты. Как и кулаки.

– Мишель… ― цедит он сквозь зубы.

– Пошел! Вон!

Я замечаю на кровати букет пионов и хмурюсь. Он принес их мне? Еще пару недель назад я бы оценила этот жест, но не теперь. Я подскакиваю к кровати, хватаю цветы, разворачиваюсь и, замахнувшись, бью этим букетом Финну по лицу. От неожиданности он не успевает прикрыть лицо или перехватить букет, поэтому я успеваю хлестнуть его трижды прежде, чем он выхватывает букет, отбрасывает его в сторону. А потом Финн разворачивает меня спиной к себе и берет в кольцо своих рук, сжимая практически до хруста костей.

– Прекрати, блядь! ― рявкает он мне на ухо, а я, замахнувшись, со всей силы ударяю его локтем в живот.

Мишель

Финн охает, но хватку не теряет. Он опрокидывает меня на кровать лицом вниз и прижимает сверху своим телом. Придавливает одной рукой затылок, а второй подхватывает обе мои руки за запястья и прижимает их к кровати.

– Успокойся! ― кричит он, практически оглушая меня.

– Пусти немедленно и свали отсюда. Не хочу тебя видеть больше никогда!

– Не провоцируй, Мишель.

– И что ты сделаешь?! Меня тоже убьешь?! Давай, тебе же уже плевать!

Рядом с моей головой со всей силы приземляется тяжелый кулак, и я вздрагиваю, но не прекращаю кричать.

– Все, что ты можешь ― это убивать! Ты не способен на большее! Ты ― бесчувственное чудовище, которое я люто ненавижу! И всегда буду ненавидеть, слышал?! Всегда!

Я вскрикиваю, потому что мне прилетает по обнаженной ягодице. Кожу печет от удара, за которым следует еще один и еще, и еще. Я пытаюсь вырваться, но это бессмысленно. Мне в бедро упирается возбужденный член, и все это вкупе с истерикой оказывает на мое тело странный эффект. Я возбуждаюсь. Дыхание становится чаще, и я впиваюсь пальцами в одеяло, сжимая его до онемения.