Вероника Богданова - Пиявки

Марина говорила, а Чарский пытался понять, шутит она или серьёзно. Он всегда подозревал, что его тройная игра до добра не доведёт, но чтобы настолько! Чарский скрипнул зубами. Хмель слетел с него, словно высохшая шелуха с луковицы, оставив лишь привкус горечи во рту.

«Эх, уйти бы в запой, а ещё лучше – в загул! Таньку теперь точно не вернёшь. Хорошо это или плохо? С одной стороны, она чертовски красива и просто богиня в постели, а с другой – чересчур влюблена. А по-настоящему влюблённые женщины опасны, потому что начинают требовать большего, чем может дать ни к чему не обязывающая интрижка. Значит, с глаз долой – из сердца вон!

Интересно, как дальше поведёт себя мадам Данько? Пошлёт куда подальше, наверно. Бабы – странные существа: ненавидят друг друга со страшной силой, но, когда дело доходит до несчастья, начинают проявлять абсолютно нелогичную „женскую солидарность“ и жалеть поверженную соперницу по принципу „все мужики сво…“. Хотя когда женщины отличались логикой?»

Чарский невольно задержался перед зеркалом. Красавчик, нечего сказать! Под глазами – синяки (точнее, «зеленяки», если бы такое слово существовало в природе), морда лица бледная, как у законного обитателя морга. И все сорок пять лет откровенно прописаны во всём его драгоценнейшем облике.

– Нехорошо это, Димочка, беречь себя надо. А то ведь не заметишь, как в тираж выйдешь. – Подкравшаяся сзади Маринка обняла незадачливого мачо за плечи и чмокнула в наметившуюся лысину.

Чарский понял, что прощён. Бедняга, он и представить себе не мог, что женщине пришлось всерьёз поругаться с супругом за право освободиться от связи с любовником! Она не хотела продолжать игру в любовь с опротивевшим ей Дмитрием Сергеевичем. Олег Ефимович пообещал «постричь непокорную в домохозяйки», если она выполнит свою угрозу и бросит «Димку-козла».

И Марина не посмела ослушаться, растоптав собственную гордость. Вопреки досужим сплетням коллег, жена главного редактора искренне обожала свою службу в газете и считала свои попытки «переписать интернет» достойным трудом во благо читателей. И потом: не признаваться же всем в том, что Олег Ефимович был ещё и… тайным вуайеристом!

Последняя страшная тайна шефа заключалась в том, что интимные похождения Марины записывались на скрытую камеру, а потом лично просматривались господином Данько в супружеской спальне. Только в этом случае несчастный Олег Ефимович мог испытать нечто вроде сексуального удовлетворения. Иногда Марина, застав Олежку за просмотром скабрёзного видео, подозревала, что её мужа возбуждает всё тот же редакционный ловелас Чарский.

Утром, докурив третью сигарету подряд и покорно приласкав мимоходом Дмитрия Сергеевича, пялившегося на себя в зеркало, госпожа Данько с тоской подумала: «А может, бросить на фиг своего престарелого импотента и начать новую жизнь: безденежную и свободную?» Первое определение этой самой новой жизни откровенно пугало, а потому останавливало. И Марина решила повременить.

Женька проснулась в незнакомой обстановке и не сразу поняла, где находится. Девочке захотелось увидеть маму и рассказать ей свой удивительный сон: она выступала на сцене великолепного концертного зала, но почему-то не играла на рояле, а пела. Зрители, естественно, слушали девочку с неподдельным восторгом! И только одну подробность сна Женя предпочла бы благоразумно пропустить при разговоре с мамой: цветы ей вручал не кто иной, как жених тёти Светы, интеллигент Славик.

Скажите, кто в детстве не сотворял себе кумира вопреки библейским предостережениям? Девчонкам свойственно влюбляться в артистов, певцов, отцов подруг, учителей, а также разных прекрасных незнакомцев. Придумывая себе принцев на белых конях, они становятся немножечко счастливее, – и кто готов их осудить за это тайное счастье?

Женя, увы, тоже не стала исключением, избрав в качестве объекта немого обожания немного несуразного Славу.

Кстати, он не казался несуразным не только девочке, но и тёте Свете. Эта самая тётушка, в то время как Женечка грезила наяву радостными событиями сна, возлежала в кружевном боди посреди горы разнокалиберных подушек и, усердно втягивая живот, изо всех сил принимала соблазнительные позы. Бедная дамочка, отнюдь не избалованная мужским вниманием, полюбила Славочку всеми фибрами своей души (и, конечно же, тела, если у тела есть эти самые таинственные «фибры»).

Славик, само собой, замечал потуги невесты, но возбуждения при этом не испытывал. Человек искушённый сразу понял бы, откуда растут уши у скоропалительного увлечения субтильного юноши слегка перезрелой тёткой, не отличающейся на первый взгляд никакими особыми достоинствами. На самом деле Светлана обладала неоспоримым достоинством: просторной двухкомнатной квартирой улучшенной планировки.