Татьяна Линг - Любимая для волков

Вадим тут же подхватил меня на руки, в два шага преодолел расстояние до постели. Положил на нее, раздвинул ноги и как-то слишком поспешно толкнулся вперед, разом заполняя меня до упора. Вскрикнула.

Нетерпеливый, сосредоточенный, Вадим рывками входил до конца и тут же стремился наружу, чтобы все повторить, впервые на моей памяти, не обращая внимания на мой комфорт. Сначала хотела оттолкнуть, напомнить, что я уже привыкла к его нежности, но внезапно мне вновь вспомнился взгляд волка. Он смотрел не как зверь. Почему-то подумала, вдруг он все еще там и прислушивается. Вдруг подошел ближе? Вдруг слышит все эти звуки? Как-то заглянул в широкое окно? От этих мыслей низ живота и щеки опалило жаром, и я, вспомнив о Вадиме, подалась навстречу с таким же пылом, с каким он вбивался в меня. Укусила за плечо. Вадим рыкнул. Отстранился, чтобы с еще большим жаром накинуться. Закинул ноги себе на плечи, ощущения стали острее ножа. Еще жарче, еще голоднее. Он доставлял мне наслаждение, которое затапливало от пяток до макушки, нарастая лавиной.

Почувствовав приближение оргазма, я выгнулась еще сильнее, принимая его глубже и вскрикнула так громко, что показалось, этот крик слышали во всех соседних домах. Сделав еще пару толчков, Вадим, глухо рыкнув, догнал меня, затопив горячей волной.

Пока я восстанавливала дыхание и смотрела на пляшущие перед глазами звездочки, Вадим мягко целовал меня в висок и стирал выступившие капельки пота. А после прошептал:

– Спокойной ночи, Оля, – и, поцеловав напоследок еще раз, соскользнул и прижал к своему боку.

– Спокойной ночи, любимый.

Почти уснув, я услышала, как Вадим пробормотал:

– Слышишь, волчара, она меня любит, – придвинул ближе, а я окончательно провалилась в сон.

Мирослав

– Слышишь, волчара, она меня любит, – сказал Вадим, и я услышал: мне говорил, гаденыш, знал, что я рядом, и специально подначивал.

Еле сдержался, чтобы не ворваться в дом и не растерзать обоих. Ее стон до сих пор звучал в ушах, а запах возбуждения и их секса сводил с ума.

Как маньяк стоял под окнами, прислушиваясь к ним. Как Вадим брал эту девчонку. Сам до жути хотел быть на его месте. Дурость какая-то, слишком разозлился на поведение Беты, теперь эту злость надо было спустить. Ярость для волка – плохой советчик, а мне нужна ясная голова, особенно сейчас, когда на стаю свалилась дележка бизнеса и территорий. Рванул обратно в лес. Какое-то время бродил бессмысленно, пытался заглушить внутренние противоречия, пока ноздри не пощекотал запах добычи.

Горный олень поднял рогатую голову и повел носом. Я припал к земле, ветер с другой стороны, олень меня не почувствует. Адреналин в крови бил, заставлял выскочить, и я не стал больше скрываться, рванул так, что мышцы скрутило. Животное бросилось в сторону, я догонял не спеша, загоняя в большей степени себя, чем зверя. Убивать не хотел.

И тут яркой картиной перед мордой встали ее глаза, на мгновение сбился с ритма, теряя дорогу. Секунда отделила от пропасти, иначе слетел бы с тропы и кубарем покатился вниз, ломая кости. Добавил скорости, снова сосредоточившись на жертве перед собой, чтобы в следующий раз не позволить мыслям вышибить себя из охоты.

Прыгнул на хребтину, заваливая копытное в землю, ворох полусгнившей травы и опавших листьев поднялся, словно волна, и накрыл нас. Олень взбрыкнул, копытами перебирая в воздухе, попытался вырваться, но я только зубы сильнее сжал, чтобы не скинул. И снова: шлепки и стоны Оли; ее испуганные глаза, когда увидел впервые; голый Вадим сверху. Картинки менялись с такой скоростью, что дурацкая фантазия нарисовала, что наклоняю Олю к стеклу, оглаживаю спину, трогаю ягодицы, она выгибает спину, а я толкаюсь вперед. Моя! Она моя! На мгновение разжал челюсти, ошалев от мыслей, и оленю удалось вывернуться, напоследок рогом зацепил и вспорол бок. Был бы простой волк, кишки бы наверняка вывалились, но ему не повезло, наткнулся на оборотня. Боль вызвала животную ярость. На месте голого Вадима теперь стоял этот горный олень.

Прыжок – и я снова повалил животное, в этот раз ни игры, ни возможностей для побега. Злость, чистая, ослепленная. Кровь брызнула прямо на морду, и чувство удовлетворения на мгновение заполнило, когда понял, что противник подо мной не двигается.

Но беспокойство не прошло, не спало, а только нарастало, хотя уже гудели ноги и голову вело, словно я перебрал алкоголя. Оставил уже мертвого оленя на расправу падальщикам и снова понесся по лесу, теперь уже с более ясной целью. В дом Алины, моей давней любовницы. Добрался за непродолжительное время, затарабанил в дверь. Открыла в оставленной мной футболе, сонная, всклокоченная.