Ульяна Соболева - Маленькая лгунья для большого полковника

– Я ни на кого не менял твою мать. Она мертва. И ее память свято чтится в этом доме!

– Чтится? В этот дом ты приведешь свою…эту…Она будет спать в маминой спальне? Ты выкинешь мамины вещи из шкафов и…, – Кейтлин вдруг попятилась назад и отрицательно покачала головой. – я… я не верю. Ты уже это сделал, да? Избавился от ее вещей?

– Кейтлин!

– Я не хочу сидеть с тобой за одним столом.

Сильный кулак Гранта обрушился на стол, и все приборы со звоном подскочили.

– Сядь! Сегодня вечером мы едем на ужин. Твой дядя Фрэнк приехал из Африки.

– Плевать я хотела на этого дядю!

– Не вынуждай меня отправить тебя к тетке!

– Я сама с удовольствием туда уеду!

Кейтлин бросилась прочь из зала, стуча тонкими каблуками.

– Без копейки! Без машины! На поезде поедешь!

– Пешком пойду!

– Так тому и быть!

Размазывая слезы, Кейтлин быстро собирала чемодан, запихивая туда все, что попадается под руку. Ни секунды не останется здесь, ни мгновения. Она не собирается смотреть, как эта дрянь Каро войдет в их дом и начнет здесь хозяйничать. Мерзкая сучка. Так вот что она задумала. Выйти замуж за Уильяма Гранта. Ей мало просто быть его любовницей, мало забирать его у Кейтлин, заставлять лгать и изворачиваться. Она хочет абсолютно все.

Пусть отец выбирает: или дочь, или эта…дрянь с глазами змеи.

В ярости распахнула дверь родительской спальни. Отец уже давно не спал здесь. Переехал в правое крыло дома…а в этой комнате все сохранилось так, будто мама все еще жива, и сама своими нежными руками поставила букеты полевых цветов в вазы на подоконниках. На глаза опять навернулись слезы и потекли по щекам. Прошло пять лет, а казалось, всего несколько дней. Смириться с утратой не получалось. Не помогали психологи, антидепрессанты и даже любимое хобби. Точнее, любимое хобби мамы, которым она увлеклась после ее смерти. Искусственные цветы, которые ни в чем не уступали настоящим. Вот они стоят в вазах…на двух окнах те, что сделала мама, и на одном цветы, сделанные самой Кейтлин.

Девушка открыла ящики прикроватной тумбочки, забрала бархатную шкатулку с маминым кольцом и сережками, забрала так же маленький портрет и икону.

Когда выходила из дома, отец смотрел на нее через окно своего кабинета. И не подумал остановить. Надменно задрал голову и сложил руки за спиной, провожая ее тяжелым взглядом. Значит выбрал.

Но за территорию ее не выпустили, ворота оказались открыты. Девушка бросилась в гараж, села за руль своей машины. Но ключ в зажигании проворачивался вхолостую. Выскочила на улицу и схватила за рукав первого из охранников.

– Что с моей машиной? Почему она не заводится?

– Вам запрещено выезжать самостоятельно. Вы можете выйти за периметр в сопровождении Фреда или Майло.

– Что? Еще чего! Немедленно завел мою машину и пошел вон с дороги!

Она привыкла, что обычно ее приказы выполняются беспрекословно.

– Обратитесь к вашему отцу.

Значит, вот как? Значит, все ей назло! Решил держать ее в этом доме насильно?

Кейтлин забралась в машину и начала давить на педаль газа так, что рев разносился по всему дому. Никто не реагировал. Все привыкли к ее выходкам. Хорошо, если она не может уехать на этой машине – она ее сломает. Выбралась из-за руля, подняла капот и скривилась, когда увидела под ним пыль, растопырила тонкие пальчики и зарычала от злости. Кейтлин патологически брезглива. Ее тошнит от любой грязи и нечистоплотности.

Через час ей надоело сидеть в гараже, и она вышла на улицу, а потом вернулась в дом. Отец ждал ее в кабинете за столом, потягивая кофе из маленькой черной чашечки с золотыми китайскими иероглифами. Терпкий аромат разносился по всему помещению.

– По какому праву ты запер меня здесь?

– Чтоб ты не наделала глупостей.

– Это ты…ты делаешь глупости. Ты связался с этой шавкой!

– Я не стану обсуждать с тобой Эстер. И запрещаю тебе оскорблять ее.

– Значит, уже Эстер? А как ты ее называешь в спальне? Эстиии? Эс? Как задница? Моя маленькая попочка?

Отец замахнулся, но ударить не смог, сжал пальцы в кулак. Упрямая девчонка умела вывести его из себя, но у него никогда не поднималась рука на нее. Слишком сильно эти зеленые глаза напоминали глаза покойной жены.

– Собирайся на ужин. Потом поговорим.

Они молчали почти всю дорогу, и Грант смотрел на профиль дочери, так напоминающий покойную Софию. Маленький вздернутый нос, длинные пушистые ресницы и цвет волос, будто смешали его рыжую шевелюру с темными косами покойной жены, и получился медно-коричневый оттенок, переливающийся на солнце, в сочетании с ярко-зелеными глазами, с белой кожей с мелкими веснушками, ее внешность казалась экзотически яркой.