Наталья Шагаева - Красивая иллюзия

– Я предпочла бы выпить просто воды, – не хочу напиваться, я уже достаточно выпила в ресторане.

– Хорошо, – одобрительно усмехается он, наливая мне стакан воды. Медленно, с грацией хищника подходит ко мне, ставя стакан на стол. Расстегивает пару верхних пуговиц на рубашке, снимает свои неизменные запонки, со звоном кидая их на стол. Закатывает рукава до локтей, словно к чему-то готовится. Садится на диван напротив меня, расслабленно закидывает руки на спинку, широко расставляя ноги. Закидываю ногу на ногу, заправляю выпавшую прядь волос, думая о том, что это самая странная прелюдия в моей жизни. Давыдов привез меня к себе домой явно не попить воды и посмотреть на меня. Но он бездействует, просто смотрит на меня ничего не выражающим взглядом. Проходит минута, две, три, и ничего не происходит. Боже, как это все странно. Мне становится не по себе от этого молчания и полной тишины, в которой я слышу лишь свое тяжелое дыхание.

– Распусти волосы, – просит он, меняя голос на более низкий. Его взгляд из отстраненного меняется на более темный. А я не спешу выполнять его приказ, немного нервно усмехаюсь, облизываю губы, медленно прохожусь по ним кончиком языка.

– Может, ты подойдешь и сделаешь это сам? – игриво заявляю я, потому что хочу, чтобы он, наконец, дотронулся до меня.

– Нет, Алина, ты не поняла. Я говорю – ты делаешь. Молча, без вопросов, – немного недовольно и даже грубо заявляет он.

– Любишь доминировать? – усмехаюсь я. – Играть в игры в подчинение?

– Я никогда не играю, но люблю, когда делают все, что я говорю, без лишних вопросов. Просто. Делай. Все. Что я говорю. Молча! – повышая тон, выделяя каждое слово, приказывает он для того, чтобы я ощутила всю его власть. О, Господи, он еще и доминант. И я слукавлю, если скажу, что это мне не нравится.

– Хорошо, но я надеюсь, ты не извращенец, – отвечаю я, запуская руки в волосы, вынимая шпильки из прически, кидая их на стол. Немного трясу головой, и мои волосы ложатся на оголенные плечи. Давыдов осматривает меня с ног до головы, медленно скользя взглядом по моему телу. А мне кажется, что в холодной комнате становится невыносимо жарко. Давыдов ничего не делает, просто смотрит на меня, его цвет глаз меняется на темно-серый, стальной, а я чувствую, как возбуждаюсь, как грудь наливается и напрягаются соски, и все за какие-то секунды. Мое дыхание учащается, когда я вижу настоящие эмоции в его холодном взгляде. Его глаза начинают блестеть голодом, дикой жаждой по мне. И сейчас я понимаю, что он приказывает, но главная здесь Я.

– Медленно спусти бретели платья вниз, – следует очередной приказ, с легкой хрипотцой в сексуальном голосе, и я вхожу во вкус, мне нравится эта игра, это похлеще любых ласк и прелюдий. Беспрекословно выполняю его приказ, медленно по очереди спускаю бретели вниз. Моя кожа становится настолько чувствительной, что я вздрагиваю даже от собственных прикосновений.

– Спусти корсаж вниз, – властно, требовательно произносит он, а я дергаю чертов корсаж, оголяя свою грудь без бюстгальтера. Смотрю ему в глаза, будто жду вердикта, чувствуя, как холодный воздух обжигает грудь, и соски напрягаются еще больше, становясь бесстыдно острыми.

– У тебя прекрасная грудь, – тихо, даже можно сказать ласково, произносит он. – Откинь голову на спинку и закрой глаза.

Хочется воспротивиться его приказу, потому что я хочу смотреть на него и видеть его реакцию, но я не смею, и словно под гипнозом выполняю все, что он говорит. Запрокидываю голову, и прикрываю глаза.

– Прикоснись к своей шее и медленно, подушечками пальцев, веди вниз, – я полностью плыву на волнах его возбуждающего голоса, и выполняю все буквально в унисон с его голосом. Веду пальцами по шее, и мне кажется, что моя кожа горит от собственных прикосновений. Закрытыми глазами в полной темноте, я представляю, что это уже не мои руки, а его. Это он, так нежно и чувственно меня ласкает.

– Ниже, сожми грудь, поласкай ее, обведи соски, – выполняю все, что он говорит, начиная дрожать от накатывающих волн возбуждения, чувствуя, как жар разносится по всему телу. – Сожми соски, – и я сжимаю их, закусывая губы, чтобы с них не сорвался бесстыдный стон. – Сильнее! – почти рычит Давыдов. – Представь, что это делаю я, не щади себя. Потому что, когда я до тебя доберусь, я не пощажу! – и я сжимаю воспаленные, ноющие соски, и буквально подпрыгиваю на месте от острой сладкой боли, сильнее закусывая губы.

– Да, вот так. Умница. Теперь встань, сними эту чертову тряпку, хочу видеть твое тело, – медленно поднимаюсь на трясущихся ногах, снимаю платье, кидая его на диван, представая перед Давыдовом в одних чулках и трусиках, встречаюсь с ним взглядом, и вижу в них сумасшедший огонь, дикое возбуждение. Ликую внутри, понимая, что ему нравится все, что он видит и даже боюсь представить, что будет, когда он сам коснется меня. Обычно, это я всегда дразнила мужиков, как, можно дольше не давая им желаемое, а сейчас искусно, со знанием дела дразнят меня.