Елена Безрукова - Отдай мне её

Раздался звук открывающейся входной двери. Помчалась встречать своего кудрявого. Обняла – слава Богу, жив! Он как-то холодно отстранил мои руки. Лицо ещё больше разбито. Бедненький!

– Аль, я очень устал. Давай всё завтра… – он расстелил постель и улёгся, отвернувшись от меня.

Вот тебе и на. Я так ждала его домой, а Женя пришёл, лёг и отвернулся. Ну, ладно. Может, стресс у него так проявляется? Поговорим завтра…

Прилегла рядом, смотрела ему в спину. Блондин не реагировал никак на мои прикосновения. Как чужой – пронеслось в голове. Опять какой-то бред лезет в голову… Он, наверное, уснул после слишком насыщенного дня.

Тогда я еще не знала, что лежу с моим блондином в одной кровати последнюю ночь. И мы уже на самом деле – чужие.

Утром мне нужно было в театр, я проснулась и ушла, пока Женя ещё спал.

День прошёл в огромном напряжении – роль плохо получалась из-за непонятно откуда взявшегося чувства тревоги. Режиссёр орал на меня как дьявол, пытаясь вытащить хоть какое-то подобие эмоций, и прекратил репетицию, сказав, что если в следующий раз я выйду на сцену такая же разбитая – могу попрощаться с ролью.

Расстроенная, поехала домой, ожидая увидеть Женю, который успокоит и ободрит. Но меня встретила пустая тёмная квартира. Благоверный куда-то вновь увеялся. Я снова забеспокоилась и стала звонить ему на сотовый, но парень не отвечал. Меня охватила паника – вдруг его опять похитили? На волне страха я позвонила Роману.

– Алло, привет, – кусала губы и сама не знала, зачем набрала его. Почему-то в трудной ситуации захотелось обратиться именно к Воронцову. – Женя опять исчез. Я очень переживаю.

– Привет, – ответил низкий баритон. – А что – опять были какие-то послания? Есть повод волноваться?

– Нет, ничего такого.

– Почему тогда ты беспокоишься? И зачем звонишь мне?

Подловил. Я сама не знала зачем.

– Просто подумала, вдруг тебе что-то известно…

– Мне – нет. Послушай, успокойся. Он просто загулял опять. Такое же бывало?

– Бывало, – нехотя призналась я.

– Ну и не переживай. Нагуляется – придёт. Но если что-то случится – звони. В любое время дня и ночи. Поняла?

– Ладно, – машинально ответила я и положила трубку.

Что он имел в виду – звони? Какой-то тут смысл скрытый заложен, или мне показалось?

Села на кровати, обняла себя руками и положила голову на колени. Грустно. Что-то происходит не то. Но что – не могу понять.

Проснулась от шума в коридоре. Не заметила, как задремала прямо в одежде. Глянула на часы – три ночи. Судя по звукам, вернулся Женя – и снова пьяный. Я начала злиться.

Села на кровати. Зажёгся свет. Сощурилась и прикрыла рукой глаза. Я терпела очень долго, но сегодня с меня хватит! Вскочила на ноги:

– А не поздно ли ты пришёл домой, милый? Точнее – а не слишком ли рано?

– Аль, ты чё? Разборки, что ли, решила устроить? Давай не сейчас, – он лениво расстегнул пуговицы белой рубашки и бросил её мне. – На, постирай. Испачкалась.

Машинально поймала рубашку. Шея его обнажилась, и я увидела на ней огромный засос. Нет, не засос, а засосище!

– Я не поняла, это что?!

– Где?

– У тебя на шее! Это засос?! – обошла кровать и встала рядом, повернув шею на свет.

Ну, так и есть!

– Да не, это комарики покусали, – Женя снова стал заниматься расстиланием кровати.

Сердце упало куда-то вниз. От боли стянуло лёгкие, но я должна была выяснить всё здесь и сейчас.

– Нет, подожди, – потянула я его за руку. – Ты не ляжешь со мной в одну постель, пока всё не объяснишь.

Мой взгляд упал на рубашку. Пока парень громко возмущался моим поведением, я разглядывала следы от красной помады.

– Женя, – горло сдавили подступившие слёзы. – Это помада.

– Ну да, – просто ответил он, глянув на ворот. – Чёрт, говорил я Светке, сотри губы свои красные. Нет ведь…

– Какая ещё Светка? – слёзы градом лились из моих глаз, а руки, продолжавшие держать рубашку, мелко затряслись.

– Савченко. А чё, имеет значение, какая Светка? – он уставился на меня, как будто мы говорили о том, какой шкаф лучше купить на дачу.

– Женя, ты мне… изменил?

– Ну, милая, не задавай глупые вопросы, если сама всё видишь. Уже не в первый раз, между прочим.

– Ч-ч-то? – прошептала еле-еле.

Рубашка вывалилась из рук на пол, и я осела без сил на кровать. Мне казалось, ещё слово, и я потеряю сознание.

– Не знаю, как ты раньше не замечала. Я думал, ты знаешь, что я такой. Любвеобильный, так сказать.