Наталья Шагаева - Покровитель

Ничего больше не говорю, сжимая губы, потому что статья мне ни к чему. Быстро выхожу их кабинета, но на эмоциях громко хлопаю дверью, так что все сотрудники оборачиваются. Но мне уже все равно, ничего не вижу. Меня накрывает злостью, яростью за то, что из-за чьих-то сексуальных утех я лишилась очень нужной мне работы, средств к существованию! Быстро подхожу к столу Александры, которая продолжает злорадно улыбаться, прикрывая улыбку рукой, хватаю ее кофе и заливаю все бумаги на ее столе! Горячий напиток попадает на ее белоснежные брюки, и она с визгом соскакивает с места!

– Ты ненормальная! – визжит эта потаскушка.

– Мою ненормальность еще можно вылечить, а вот твое бл*дство никогда! – я почти не ругаюсь, никогда и не при каких обстоятельствах, но сегодня в меня что-то вселяется, и я уже не слежу за словами и действиями. Когда рушится жизнь, уже не до правил приличия. Все, дальше мне хочется рыдать, поэтому я быстро ухожу в туалет, чтобы эти твари не видели моих слез.

Запираюсь в тесном туалете, облокачиваюсь на раковину и начинаю плакать, сначала тихо, почти беззвучно, чувствуя, как горячие слезы стекают по щекам. А потом вспоминаю, как мучается мама, о том, что обещала Андрюше на день рождения телефон, потому что у всех одноклассников есть, а у моего сына простой кнопочный, об ипотеке, и вою, закусывая собственную ладонь. Понимаю, что нужно успокоиться и выйти их этого здания с гордо поднятой головой, а не заплаканной, но ничего не могу с собой поделать. Рыдания вырываются сами по себе, и я уже никак не могу остановиться, наоборот внутри все рвется наружу, сдавливая грудь, перекрывая дыхание до головокружения.

– Лен! Леночка, открой, пожалуйста! – слышу за дверью голос Кристины, пытаюсь утереть слезы, но размазываю дешевую косметику по лицу. Открываю подруге, и начинаю умываться, потому что глаза нещадно щиплет от попавшей туши.

– Тебя уволили?

– Да, – отвечаю я, шмыгая носом, беру бумажные полотенца и вытираю губную помаду.

– Почему? – спрашивает подруга, успокаивающе поглаживая меня по спине.

– Потому что кто-то учится, заканчивая институты с красным дипломом, набирается опыта, пашет, а кто-то умело отсасывает, не жалея горла, – Кристина прыскает от смеха и тут же делает серьезное лицо.

– Эта курица бегает там, как ошпаренная, – сообщает она. Полностью смываю косметику, промакиваю лицо полотенцем и облокачиваюсь на холодную кафельную стену, смотря в потолок.

– Что мне теперь делать? Я такой работы больше не найду. И все бы ничего, но матери срочно нужна операция, боли с каждым разом сильнее, она иногда воет по ночам в подушку, и я вместе с ней за стенкой. Квоты пока нет и очередь неимоверная… – выдыхаю я. – Я даже квартиру продать не могу, потому что она тоже пока не моя! – зажмуриваю глаза, понимая, что подруга и так все знает, да и у нее свои проблемы.

– А как он объяснил твое увольнение? – и я рассказываю про таблицы, про числа, чувствуя, как на меня обрушивается усталость, резко, волной, и накрывает беспомощностью и безысходностью.

– Так ты не виновата! И можешь это доказать?!

– Кому?! – горько усмехаюсь, качая головой.

– Как кому?! Главе, – Кристинка указывает наверх, словно на Бога, хотя Виталий Андреевич занимает левое крыло.

– Думаешь, он ждет меня там? Нужна я ему. Меня даже не примут!

– Но ты же ничего не теряешь! –подруга загорается идеей. – А вдруг примет, а вдруг получится. Расскажешь ему про таблицы, докажешь, что все внесла правильно и это подстава, расскажешь про их шашни.

– Не знаю, я никогда с ним не сталкивалась. Но, говорят, он высокомерный и очень неприятный тип. Хотя, мне действительно нечего терять…, – выдыхаю я потому что внутри появляется маленькая надежда. Может, справедливость все-таки есть? – У тебя есть косметика? – спрашиваю я, поправляя прическу, перекидывая волосы на плечо, – Кристина кивает и выбегает из туалета. Ничего у меня не получится. Сказок не бывает, меня даже на порог кабинета не впустят. Кто я такая! Но если не попробую, буду потом жалеть. Выхода у меня нет, иначе настанет очень черная полоса.

Виталий

Работа давно отлажена и идёт по схеме. Не нужно учиться управлять тысячами людей, нужно научить управлять ими других. В каждом отделе свой начальник и мне плевать, кто виноват, наказывается руководитель. Метод кнута и пряника самый эффективный. Никакого панибратства и дружбы с подчиненными, даже мой заместитель стоит в моем кабинете, переминаясь с ноги на ногу, и не сдвинется с места, пока я не прикажу. Никому нельзя доверять, иногда даже собственным ощущениям. Шесть лет назад я пустил пулю в лоб последнему человеку, которого считал своим другом и братом. У меня нет друзей и близких, есть только работа, она же моя мать, жена и любовница, которая периодически меня трахает. Я одиночка по жизни, социопат, меня напрягает общество, особенно когда вокруг одни шакалы, которые льстят в глаза, стелются перед тобой, изображая друзей, но с удовольствием, за определенную плату, воткнут нож в спину. Нет преданных и верных людей, каждого можно купить и продать, вопрос в цене. И я сейчас не только про деньги. Есть и другие расценки: алчность, жалость, жажда жизни, страх, главное – к каждому найти подход.