Дмитрий Ра - Вампанутый. Том 3

«Командир Анус, разрешите обратиться?»

«Разрешаю, рядовой!»

«Мы летим»

«Ну, наконец-то. Мы заслужили Рай»

«Только вот…»

«Говори, рядовой»

«Мы летим вниз»

«В смы-ы-ы-ысле?!»

Похер, что сердце остановилось. Не до этого. Я орал последним мамонтом этой планеты. Ведь я умер и падал в ад. Прямо на раскаленный хер Асмодея. Из меня текли слезы и, возможно, не только они. Я безудержно махал руками и ногами. Но замедлить падение не получилось.

Падать пришлось долго…

Может минуту. Может две. А может и дольше. С расчетами в такие моменты немного тяжеловато. Но каждую секунду глючит, что вот оно – дно. Начинаешь орать, сраться, но удара не следует. Летишь дальше…

На третью минуту я начал переживать за физику мира. А не слишком ли глубоко? Там же внизу всякие магмы, плиты-хуиты. Так, как там глубину измерить? Ускорение свободного падения на время падения тела и…

БАМ!!!

С веселым «чпок» и «пу-у-ум» меня разорвало о гранитное дно разлома. Я буквально стал… какашкой в виде морской звезды. Глаза лопнули. Кости раздробило в кашу, радуга из кишков растеклась по камушкам. Череп разбился бабушкиным сервизом из древнего шкафа.

Хоть я до предела галантный молодой человек и выражаю свою мысли исключительно литературным языком, в лопнувшей голове пронеслось лишь одно слово. П.И.З.Д.Е.Ц.

А почему?

Да потому, что я еще жив! Я могу мыслить, словно эту серую кляксу на камне можно назвать мозгами!

Я был разбросан по дну разлома. Расплющенные потроха разлетелись во все стороны. От костей осталась одна мука. И все это жило своей жизнью. Булькало, трепыхалось, попёрдывало. Пробегающая сколопендра сожрала селезенку и, как ни в чем не бывало, побежала дальше. С-с-сука. Занести в книгу мести!

Голова соображала плохо. Наверное, потому что ее не было. Я вздохнул. Легкие тоже. Погрустив немного, решил действовать.

Мозговая клякса спросила у собравшихся:

– Итак, господа. Кто хочет высказаться первым?!

Печень подняла отросток.

– Нет, печень. Не думаю, что сейчас дело в тебе. Может лет через пять-десять. А пока ты еще терпишь. Кто еще? Сердце, может ты? Эй, сердце?!

Сердце не ответило. Сдохло. Ах, крыса!

– Оке-е-ей. Легкие, хотите что-то сказать?

Насаженные на сталагмит легкие запульсировали:

– Мы стали вампиром. Че тупишь, дебил?

– Воу, легкие, вы там обкуренные что ли?! Не грубите старшим! Кто еще скажет?!

Кишки:

– Мы согласны с легкими. Итерна превратила нас в вампира.

Поджелудочная пропищала:

– Протестую! Она могла превратить нас в упыря! Обычного зомби, раба.

Размазня из глазного яблока закивала зрачком:

– Поддерживаю поджелудочную железу. Миллион раз в кино такое видела. Но давайте лучше вновь станем единым целым.

Браво! Грац! И как же мы раньше не догадались?!

Все вокруг забулькали, зачавкали, зашевелились, зааплодировали! Это гениально! Члены мясного собрания дружно повставали с мест. Овации левому глазному яблоку не стихали еще пару минут.

Хы.

Эльфом я не стал. И даже похожим на него. Теперь я чавкающий мясной слизняк. Это про меня снимают фильмы о раскопках в Антарктиде и на астероидах. Именно меня нельзя доставлять на Землю и выкапывать изо льда. Ну, кла-а-а-ас, чо! Жалко только, думать тяжело. Мозгов-то мало. Так, серая клякса, ставшая вожаком мясной орды.

Стыковка модулей завершена…

Устанавливаю связь…

Диагностика…

Тревога! Отсутствует важнейшая часть системы!

– Почему нет сцепления с половым органом? – возмутился я.

Ягодица стала бунтовать:

– Чтобы я сама в себя свой же хер вставляла?!

– Отставить комплексы! Выполнять вставлять!

Мы запульсировали, двинулись вперед, в неизведанную подземную экосистему. Только какую-то ебанутую. Повсюду светился наркоманский мох всеми цветами радуги. Росли огромные грибы, с которых свисали лианы. То, что казалось сталактитом, было барнаклом из Half-Life. Прилип к потолку, свесив язык приманкой, и ловит всякую живность. Мы сами чуть не попались – просто оказались слишком жирной добычей. Мимо постоянно что-то пробегало с двумя ногами, тремя копытами, скользило на пузе, перебирало лапами. Звуки блеяния сменялись мычанием, рычанием и скрежетанием. Одна вонища накладывалась на другую. То пахнуло дерьмом, то корицей, то цветами. Один раз я вообще почувствовал запах кофе. Я постоянно клялся сам себе, что не являюсь наркоманом. Несмотря на влияние Аши.