Марта Крон - Дикий ангел

– Я… – сердце колошматит рёбра изнутри, словно бешеный зверь в клетке. – Нет!! Не так! Не это! Я тебя люблю, Уля! Люблю!! У нас всё наладится! Ребёнок желанный! Мы хотели! Помнишь?

– Я хотела ребёнка от любимого и любящего мужа… – смотрит на меня презрительным взглядом. – А тебя я не знаю… Ты чужой. Ты злой. Ты враг. – по очереди отрывает от себя мои пальцы, сверлит взглядом.

– Не становись таким же демоном, как я! – стискиваю её ледяные руки. – Не убивай нашего ребёнка! Ты же всегда была моим ангелом!

– Нет больше твоего ангела… – обезличено. – Пропусти!

Пытается откинуть меня, но я только сильнее тяну больничную одежду, мну, рву, синеют от усилия руки.

– Давай поговорим! – во мне пульсирует каждый нерв.

– Уже и так всё выяснили! – некогда мягкий голос сейчас сочится ядом. – Я, тварь поганая, достойна только этого!

– Проси что хочешь!!! – иду в обгон, готов на всё. – Что угодно! Я всё сделаю! Только оставь ребёнка!

– Тебе не под силу. – резко выдыхает, кривит губы.

– Всё, Уля, всё!! – до безумного крика. – Только скажи!

– Мне от тебя нужно только одно, Громов. – обездвиживает той кровавой войной, что разрастается на дне её глаз.

– Что?! – одними губами.

– Ты исчезнешь из нашей жизни!! – припечатывает. – Мой ребёнок никогда не увидит твоего лица, не узнает унижений и боли, не будет носить твою фамилию!

– Но… – нахожусь между жизнью и смертью.

– Тогда подвинься! – с силой отдирает мою руку. – Елена Владимировна, можем начинать!

– НЕТ! – вскакиваю, перекрываю путь. – Хорошо, я согласен! Только роди моего ребёнка!

– МОЕГО ребёнка! – поправляет с яростью.

– Позаботься о нём… – с тяжёлым вздохом придвигаюсь, касаюсь любимых нежных рук, самозабвенно целую. – И о себе.

Ульяна молчит, вижу, что пытается проглотить жёсткий ком в горле, силится не разреветься.

– Хочу, чтобы ты знала… – глаза в глаза. – Это убивает меня… Мне очень жаль, что я так поступил.

– Да, мне тоже. – смаргивает слёзы, опускает глаза.

– Если ты вдруг передумаешь, я всегда буду тебя ждать! – грея выдохом то короткое расстояние между нами, что становится необозримым.

– Прощай, Феликс! – отворачивается Уля и моё сердце останавливается.

Прошло четыре года.

– Ха-ха-ха! Ты только глянь, Юр! Забегал сраногнойный хрен! – пододвигаю к нему монитор, на котором всплывают приходящие кадры слежки, где Пивоваров заходит в центр венерологии. – Ещё долго продержался! Девочка-то у него неделю назад была! – просто радость разливается по всей груди. – Во-во! Смотри! Оглядывается грибковый! Ссыт, что я его ещё и этим скомпрометирую в сми!

– А ты, естественно…

– А я и скомпрометирую! – заканчиваю мысль друга. – Добивать, так с песней! – улыбаюсь во все тридцать два.

– У него и так на нервной почве ноги отказывают.

– Не, это у него ещё началось два года назад, когда я взял контрольный пакет акций и сместил его с руководящей должности!

– А не в прошлом ли году, когда ты анонимно опередил его с покупкой компании авиа-перевозок, а потом перепродал ему же за гигантскую сумму и он погряз в убытках?

– Не-не, путаешь! Я вспомнил! С ногами у него проблемы начались как раз полгода назад, когда я его сеструху стервозную завербовал, а потом сдал их конкурентам! Он же от неё публично отказался! Она с его последними бабками за бугор смылась!

– Да, долги его рано или поздно погубят.

– Уже скоро, Юрка! Скоро…

«Если лошадь сдохла – слезь.»

Выключаю файл с отличными фото, блокирую особую папку «Конец Пивоварову» и протягиваю Юре конверт с наличными:

– Следаку сегодня с надбавкой! Хорошо поработал, порадовал!

– Будет сделано. – принимает он чужую оплату и кинув короткий взгляд на настенные часы, наигранно придумывает себе неотложные дела. – Пойду ещё раз проверю завтрашний маршрут. Куда мы там после мэрии поедем?

Знаю, что намеренно оставляет меня одного. Время подходит. Через несколько минут я увижу своих девочек. Уже чувствую, как учащается пульс. Двойной силой выбивает. Через расстояние, через долгое время, а всё также – сердце зверствует в груди от голода, от беспощадной тоски. От неё не спрятаться, не уменьшить, не забыть. Не выцветают подробности.

По Уле скучаю. Страшно скучаю. И по моей доченьке, что никогда в глаза не видел. Мой пухлый малышарик. Моя копия.

Молчанская Злата Денисовна.

Жена дала ей свою девичью фамилию и вместо моего имени, вписала отчество, как у себя. Стёрла меня полностью. Ни одного упоминания обо мне.