Витамина Мятная - Драконы Лондона

Место, где мы были, и без того утопало во мраке, а сочащееся из всех пор мужчины, ежеминутно растущее недовольство и вовсе сгущало окружающий сумрак до непроглядной чернухи.

Казалось, сейчас незнакомец и сам был не рад тому факту, что затащил меня в постель.

Он метался словно в бреду, то припадая к груди, терзая нежную кожу ласками, то – к шее и ключицам, а то, недовольно отстраняясь, оглядывал свою добычу, явно выбирая кусок послаще.

А у меня мелькнула предательски трусливая мысль: «Разонравилась? Может, отпустит? Выгонит вон – замерзать на морозе – и не съест?»

Но красивый, как бог, и опасный, как дьявол, мужчина все еще нависал надо мной, глядя мне в лицо. Казалось, эта поза – глаза в глаза – придавала незнакомцу уверенности, и он вспоминал, для чего притащил меня в свое темное логово.

Но от смущения и ранее неведомых невероятных ощущений я не знала, куда деть свой взгляд.

Вся проблема была в том, что рано или поздно мне придется посмотреть на незнакомца. И хотя я желала, чтобы это произошло скорее поздно, чем рано, трусихой я больше быть не собиралась. Хватит с меня малодушия и нытья, напрасное это занятие – просить помощи и жалости в этом мире.

Глупость и без того привела меня в объятья чужака, да к тому же еще и не человека. Хоть мне и было до чертиков страшно, показывать я этого больше не хотела. Я спрячу свой страх глубоко-глубоко, и никто его никогда не увидит.

Собравшись с духом, посмотрела незнакомцу в глаза.

Прямо и с вызовом: если за тепло и крышу над головой он хочет взять подобную цену – мою невинность, – пусть подавится. Это лучше, чем погибать от холода! Умереть – значит струсить, отступить и перестать бороться. Но ни есть себя, ни унижать я не позволю! Пусть найдет жертву посговорчивее!

Я уже поняла, что этот мир, в котором я очутилась, жесток и не терпит слабости.

Пусть хотя бы имеет совесть посмотреть мне в глаза! Я, не церемонясь, схватила мужчину за длинные распущенные волосы, (природа зря израсходовала столько красоты на такого бездушного засранца) и повернула его лицо к себе.

Жить – это значит сделать осознанный выбор. Вот как сейчас, когда наши взгляды неожиданно встретились.

Мне показалось или я на секунду отразилась в его глазах?!

В следующий момент мужчина взревел и с яростью вонзился в меня. С ужасом и внезапной болью я почувствовала, как тонкая пленка рвется, а незнакомец до упора входит в меня, наполняя собой до краев.

Рыча и хрипя, они неистово вонзался в меня, крепко держа и не давая вырваться. Было нестерпимо больно, спасала только естественная защита, предусмотренная самой природой. Интимное место быстро засочилось влагой и потеряло чувствительность.

Но незнакомый мужчина не прекращал с неудержимой страстью вонзаться в меня. Казалось, ему этот процесс дается больнее, чем мне, такое несчастное выражение лица у него было.

Жар стал совершенно нестерпимым. Горела каждая клеточка кожи. Чтобы не провалиться в нахлынувшую горячку, застилающую глаза кроваво-красной пеленой, я цеплялась за единственное непоколебимое, что было в этом пылающем страстном аду – скользкие от пота, твердые плечи незнакомца. Я хваталась за них с упорством утопающего или с упорством того, кто наотрез отказывался тонуть, как бы к этому его ни толкали действия нечеловеческого дьявола-искусителя.

Сегодня незнакомый мужчина потеряет не одну полоску кожи со спины, но в шрамах от моих ногтей пусть винит только себя, свою сексуальную распущенность и никого больше!

Сладострастные мучения продолжались так долго, что я потеряла счет времени.

Исчезло все. Осталось только смутное осознание, что, оказывается, этим делом можно заниматься бесконечно разными способами, и во всех вариантах. Незнакомец оказался большим мастером.

Одно открытие сменялось другим, медленно перетекая в третье, и так до бесконечности. Без устали, без стыда, без смущения. Пока я, пресытившись играми, внезапно не осознала, что тону.

Простыни подо мной превратились в прохладный жидкий туман, засасывающий мое ослабевшее после сладостного напряжения тело.

Незнакомец стоял спиной ко мне, возле очага, опершись руками о каминную полку, свирепо глядя в огонь.

Мы были в крохотной, аляповато обставленной комнате.

– Вставай! Выметайся! – резкий злой приказ сквозь зубы, больше похожий на рык.

Но я смогла только сползти с кровати и упасть рядом. А хотелось бежать прочь, сверкая пятками, только меня и видели!