Анна Яфор - Любимая серая мышка

– Я принесу чайник, – поднимается учительница, и улыбка на ее лице делается строже. – А ты не забудь вымыть руки.

– Забавно, – шепчет мне Лариса, едва мы остаемся в комнате одни. – Она его до старости поучать будет? Смешно, знает же, что взрослый человек уже. И все равно – «помой ру-у-у-у-ки», – тянет, передразнивая, и у нее выходит так похоже, что я невольно смеюсь. А Ларка тем временем продолжает. – Я тебя теперь понимаю, – и мечтательно закатывает глаза. Сама бы не отказалась поработать у такого шефа. И от всего остального тоже не отказалась бы…

– Перестань! – цыкаю на нее. Нашу болтовню вряд ли услышат, но обсуждать Лавроненко за его спиной, особенно когда он так близко, мне неловко. И совсем не хочется разволноваться до такой степени, что это станет заметным.

– А что такое? – продолжает дразнить меня подруга. – Правда ведь шикарный мужчина. Староват немного, но совсем без недостатков быть невозможно.

– Лариса! – выдыхаю я как раз в тот момент, когда шеф и его мать возвращаются в комнату. Капитолина Сергеевна наливает чай, а я же тороплюсь расправиться с остатками своего торта. Мне кажется, или действительно в коротком, брошенном на меня взгляде мужчины сквозит раздражение? В любом случае будет лучше, если мы уедем отсюда побыстрее. Но прежде я все же решаю объясниться.

– Алексей Андреевич, простите, мы не хотели мешать вашему общению с мамой. Заехали с подругой навестить учительницу.

Он слегка приподнимает бровь.

– Вы учились у Капитолины Сергеевны? Вот как?

Раньше, чем я успеваю ответить, звучит возмущенный голос его матери.

– Алексей, как можно? Тебе же только 34, когнитивные нарушения в твоем возрасте – это очень плохой показатель. Ты должен обязательно проконсультироваться со специалистом.

– Мама, о чем ты? – он хмурится. – Какие нарушения? Я прекрасно себя чувствую.

– Не думаю, что провалы в памяти подходят под определение «прекрасно».

– Какие еще провалы? – он изумляется еще больше, а вместе с ним – и мы с Ларкой, не понимая, о чем идет речь. Почему женщина решила обсуждать такие вещи в нашем присутствии?

– Ты не помнишь, что вы знакомы! – поясняет Капитолина Сергеевна, глядя на сына со смесью волнения и укора.

– Конечно, знакомы, – подтверждает тот. – Ты же сама уговорила меня взять Марию на работу. Сегодня был ее первый рабочий день. Разумеется, мы виделись в офисе.

– Алексей, ты меня пугаешь! – на лице учительницы и правда появляется отчетливо-испуганное выражение. – Я в свои семьдесят лет лишена подобных проблем. Какой образ жизни ты ведешь, что он настолько пагубно сказывается на твоей памяти?

– Так, – Лавроненко поднимается из-за стола и начинает вышагивать по комнате, глядя то на меня и еще больше хмурясь при этом, то на мать, выискивая на ее лице разъяснения. – Ты сейчас пытаешься донести до меня что-то, о чем я забыл? Что-то важное, раз это тебя настолько шокирует?

– Сын, критерии важности могут быть весьма относительны и меняться в зависимости от жизненных обстоятельств. Но не помнить в принципе очевидных вещей в твои годы – это серьезный повод забить тревогу.

– И что же я не помню?

– Не что, а кого, – с выражением священного ужаса на лице подчеркивает его мать и указывает на меня. – Эту милую девушку. Вы ведь уже общались с ней в нашем доме. В достаточно теплой и тесной обстановке.

Сидящая рядом Ларка начинает кашлять, давясь с трудом сдерживаемым смехом, а я чувствую, что краснею. Не только щеки, как обычно, но и все лицо, и даже уши начинают гореть. Это что, он мысленно кроет меня, на чем свет стоит?

– Мы, пожалуй, пойдем, Капитолина Сергеевна, – выдавливаю ставшим внезапно писклявым до безобразия голосом. Будто и не своим вовсе. Толкаю подругу в бок и поднимаюсь сама. Наверняка будет лучше, если дальнейшие рассуждения о когнитивных нарушениях они продолжат без нас. А то чует мое сердце, завтрашний рабочий день точно станет для меня последним.

– Да-да, поздно уже, – поддакивает понимающая Лариса, и мы обе, как сговорившись, кидаемся в коридор, почти синхронно натягивая на себя куртки.

А из гостиной доносится грозный голос учительницы:

– Алексей, ты же не позволишь девушкам добираться домой самостоятельно? Это небезопасно! Удивительно, почему я должна говорить тебе такие очевидные вещи!

Предательница Лариса сливается, едва мы оказываемся на улице. Улыбается медовой улыбкой. Вот только не мне – Лавроненко.

– Алексей Андреевич, меня подвозить не надо: я живу на соседней улице. А вот Маше топать три квартала. Трамваи в это время уже плохо ходят, так что ваша помощь будет очень кстати, – и, чмокнув меня в щеку, подмигивает и направляется в сторону своего дома.