Алайна Салах - Трое

– Я не для этого спросила, Мирон. Просто хотелось понять, правильно ли я поняла. Я тебе доверяю, не думай.

Мирон начинает улыбаться и вновь смотрит на дорогу, в то время как его рука соскальзывает с моего колена и перемещается к шву джинсовых шорт. Смеясь, я перехватываю его запястье, предпринимая слабые попытки оттолкнуть, но его пальцы продолжают настойчиво вдавливать плотную ткань мне в промежность. В животе мгновенно становится горячо, а кровь приливает к вискам. Он действует на меня так всегда.

– Блядь, и съехать с дороги как назло негде, – ругается Мирон, свободной рукой поправляя ширинку. – Борта сплошняком.

– Вот поэтому дотерпим до места, – я заставляю себя свести ноги и, сжав его ладонь, возвращаю себе на колено. – Мы, кстати, с ночевой?

– Думаю, останемся. А ты не хотела?

– Если с местами проблем не будет, то почему нет, – в течение нескольких секунд я разглядываю свой многострадальный ноготь и впервые спрашиваю о том, что, как и вопрос с Алиной, не даёт мне покоя.

– Мирон, а ты замечал, что я не нравлюсь Руслану?

– Русу? – сейчас Мирон выглядит по-настоящему удивлённым и даже немного сбрасывает скорость. – Почему ты так решила?

Я слегка улыбаюсь, чтобы смягчить внезапную атаку любопытства и не портить ему настроение:

– Наверное, как и в случае с Алиной, интуиция.

– Тут ты ошибаешься, малыш, – уверенно произносит Мирон, глядя мне в глаза. – Рус со всеми не слишком напрягается в общении, так что не стоит воспринимать на свой счёт. Он тебя как-то обижал?

Он смотрит так серьёзно, что я считаю нужным свести всё в шутку. Меньше всего я хочу, чтобы он поругался из-за меня с одним из своих лучших друзей.

– Ну… Например, мой кофе недостаточно для него крепкий.

Издав хрипловатый смешок, Мирон начинает улыбаться, и я делаю то же самое вслед за ним. Вот поэтому я не хочу, чтобы он покупал мне машину. Потому что тогда всего этого станет меньше: наших шуток, заигрываний, разговоров и времени, проведённого вместе. С Мироном мне этого никогда не будет достаточно.

Загородный дом, где Алина празднует свой день рождения, больше походит на курортный отель: возле бассейна играет диджей, работает бар, между шезлонгов снуют чёрно-белые официанты, разнося гостям коктейли.

– Мир, привет! – выкрикивает Алина и машет нам из-под зонта, заставляя дюжину гостей обернуться в нашу сторону. Она в очередной раз проигнорировала меня, но, скорее всего, сделала это не специально. После рассказанного Мироном я не исключаю, что она в него влюблена.

Пока Алина, эффектно переступая ногами по нагретым плитам, несёт к нам свою фигуру в чёрном бикини, я оглядываюсь в поисках знакомых лиц. Из присутствующих я знаю многих: возле бара стоит Данил Корнеев со своей девушкой Алисой. Он мне не слишком нравится в силу своей развязности, а вот она, напротив, очень милая. Я машу Алисе рукой, и она, подняв бокал, улыбается в знак приветствия. По крайней мере одна компания у меня на вечер есть. Неподалеку от них пританцовывает Марик, Марьян, балагур и прожигатель жизни, который регулярно имеет проблемы с законом, решаемые с благословения его отца-прокурора. Лучшие подруги Алины, сёстры Инесса и Радмила Седых, сидят на шезлонге напротив него. Чуть поодаль я замечаю Эльзу Дворкович, ту самую, которую считала девушкой Руслана, потому что в компании она не отходит от него ни на шаг. Сам Булатов, одетый лишь в удлинённые плавательные шорты, разговаривает с незнакомым мне парнем возле бассейна. При взгляде на его кельтскую татуировку и линию тёмных волос под пупком я чувствую, как стремительно краснеют щёки. Потому что до этого момента я ни в коем случае не должна была всего этого видеть.

Прижавшись скудно прикрытыми прелестями, именинница обнимает Мирона, отстраняется, чтобы поцеловать в щёку меня, и вновь возвращает внимание ему.

– Я точно геолокацию указала, Мир? Ты не заблудился?

Мирон берёт меня за руку и мягко тянет к себе. Никогда не даёт мне повода по-настоящему разозлиться или хотя бы ненадолго почувствовать себя на вторых ролях.

– Нет, нашёл сразу же, – с этими словами он протягивает Алине красный пакет с золотым тиснением элитного ювелирного бутика, который держал в руке. – От нас с Тати. С днём рождения, старушка.

Не заглядывая внутрь, Алина округляет рот в восхищённом «О» и снова обвивает руками его шею.

– Спаси-и-и-ибо.

Я вдруг вспоминаю, что чувствовала, когда Мирон впервые подарил мне украшение. Мы жили вместе около месяца, и я никак не могла привыкнуть к тому, сколько денег он на меня тратит. Когда я заглянула внутрь бархатной коробки, на глаза отчего-то навернулись слёзы. Такая эмоциональность мне не свойственна, а потому я окончательно растерялась и неуклюже пыталась впихнуть подарок Мирону в руку, бормоча, что он должен его вернуть. Это были серьги с бриллиантами, которые я с того дня ношу не снимая. Это далеко не последнее украшение, которое преподнёс мне Мирон, но именно оно стало самым памятным. Тогда он сказал, что никогда не видел, чтобы кто-то так трогательно реагировал на подарки. Сейчас я понимаю, что он имел в виду: радость на лице Алины совсем не имеет вкуса. В этом нет её вины: просто украшением ценой в пару сотен тысяч её по праву рождения нельзя удивить.