Алайна Салах: Отец моего жениха

– У меня такие же, – огрызаюсь я и хватаюсь за ручку, потому что в этот момент машина заезжает на парковку университета. – За полторашку деревянных на Рижском отхватила.

Я вываливаюсь на улицу едва ли не на ходу с риском сломать ноги и ловлю спиной самодовольное:

– Свадьбы не будет, Юля. Это я тебе обещаю.

– Это мы еще посмотрим, – шиплю я, но Бейтманович моей угрозы уже не слышит, потому что его черная махина с визгом срывается с места, оставляя меня нюхать выхлопные газы.

В этот момент я решаю, что мистер Олигарх непременно пожалеет о своих незаслуженных оскорблениях в мой адрес. Я буду бороться за свою любовь и за право быть женой любимого парня. Точка.

На парковке меня перехватывает Светка и, брызжа слюной и восторгами, начинает вопить:

– Матерь Божья, это что за сочный кекс тебя подвез? Я чуть из трусов не выпрыгнула.

– Это отец Димы. И он редкостное… – язык не поворачивается оскорбить будущего свекра, и я замолкаю.

– О-о-о, тебе ваще прет, Юль! Круто, если Димас твой будет так лет через двадцать выглядеть. А папик женат, не знаешь?

Мы заходим в прохладное помещение университета, где я немного остужаю пожар внутри себя. Триста тысяч! Да за кого он меня принимает, в конце концов?

– Ты вообще слышишь меня? – спрашивает Света, толкая меня в бок.

– Угу.

– Послезавтра встречаемся в «Sisters» на дне рождения Маринки, помнишь? Платье уже подобрала?

Я рассеянно киваю, все еще витая в своих мстительных мыслях. Не на ту напал ты, дядя Сережа. Рязанцы так просто не сдаются.

В клуб, куда меня пригласил Илья, я приезжаю с опозданием, потому что машину с полировки пришлось забирать самому – до Димы не дозвониться и дома поймать его невозможно. Надо бы из принципа заставить его исправлять сделанное, но приобретенный с годами перфекционизм не позволяет разъезжать на царапанном автомобиле. В Лондоне этой возней занимался бы мой водитель, а в Москве все приходится самому. Российские каникулы, черт бы их побрал.

И Юля эта настырной оказалась, зараза рязанская. Лучше бы продолжала играть роль влюбленной овечки, чем показывала свои провинциальные клыки. Ее дерзость выводит меня из себя, а таким навыком мало кто в моем окружении может похвастаться.

Территория семейных отношений сложная для меня. Рубануть бы кулаком по столу и поставить сыну ультиматум: либо он вытряхивает алчную рязаночку из моего дома, либо о наследстве может забыть. Останавливает то, что наши с Димой отношения без того далекие от близких: у него в Москве своя жизнь, у меня в Лондоне – своя. Встречи раз в три месяца тоже не способствуют укреплению семейных уз, и черт знает, как он себя поведет, если я гайки начну закручивать. Сын у меня один, и терять его не хочется.

– Доброй ночи, Сергей Георгиевич, – подобострастно здоровается охранник, открывая для меня дверь с ловкостью английского швейцара. – Андрей Вячеславович просил вас проводить.

– Не надо, – машу рукой, останавливая его. – Сам.

Этот клуб принадлежит Андрею, моему одногруппнику. Мы дружны со времен университета, несмотря на двухлетнюю разницу в возрасте: из-за рождения сына пришлось на пару лет распрощаться с учебой и пойти работать. Я, может, и не вернулся бы в университет, да отец настоял. И за это я ему буду вечно благодарен.

– Серега! – Илья приветственно хлопает меня по плечу и, отстранившись, окидывает оценивающим взглядом. – Не стареешь, гад, и не жиреешь. Не то что я, – весело хлопает себя по выпирающему над пряжкой ремня животу.

– Тебе по роду занятия положено, – отшучиваюсь я и жму руку поднявшемуся с дивана Андрею. – Как всегда аншлаг? – киваю в сторону кишащего людьми бара.

– Москва любит бухать и веселиться, – соглашается тот и жестом гостеприимного хозяина указывает на диваны. – Располагайся, мой друг, и расскажи нам о бытие своем лондонском.

– Тауэр на месте, королева жива, а вот корги, говорят, сдохли, – предпочитаю избегать разговоров о личном и бизнесе. Сегодня хочется отдохнуть головой и телом в компании друзей, где я просто Серега. Не Сергей Георгиевич, не мистер Молотов и не папа.

– Это Таня, – тоном веселой свахи произносит Андрей, кивая на грудастую брюнетку справа от меня. – А это Эльсина, – тычет пальцем в блондинку с надутыми губами.

Наличие женского пола на нашем импровизированном мальчишнике меня не удивляет. Длинноногие красотки младше двадцати пяти, посасывающие шампанское из бокалов, – привычный атрибут застолья, как оливки на столе. Стоят себе, места много не занимают – а вдруг кому захочется. Да и я не святой – мне всего тридцать девять, жены, ревнующей дома, у меня нет. Правда, в Лондоне есть Мадина: ей тридцать один, владелица сети салонов красоты. Красивая, нетребовательная и никогда не давала повода думать, что ей от меня нужны деньги. Как, впрочем, и отношения. Меня устраивает, а о верности речи не идет.