Юрий Хользов - Давно пора

Ооо, как говорит товарищ Макаренков, «Заваривайте чай, готовьте вкусняшки…», счаз будет шоу.

Я еще пару мгновений посмотрел на девушку, затем не одеваясь ушел на балкон, вернулся с сигаретами и пепельницей, прикурил и сел прямо на пол рядом с кроватью.

– Знаешь, Крис. Разговаривать во время секса – не вежливо.

– Секс – это когда два человека хотят трахаться, а ты просто очередной раз решил подрочить мной, хотя мог бы и кулаком. Для тебя ж в эмоциональном плане вообще нет разницы. Помнишь, когда последний раз целовал меня не в вагину?

– Что ты имеешь против поцелуев в вагину?

– МАРК!

– Ну чтоооо? Мы это проходили, Крис. Очень тебя прошу, не начинай.

– Сейчас иначе, у меня к тебе есть предложение.

Я прикурил, затянулся и шумно выдохнул душу маленького солдатика смерти.

– Валяй.

– Ты заметил, что жопа моя в объеме увеличилась, я стала больше есть и ходить в зал, чтоб булочки в боках не оседали. Я знаю, тебе нравится сейчас больше. Я долго морально готовилась к этому разговору и все обдумала. Я знаю, что тебе не нравится моя грудь. Маленькая. Дай мне кредит?

Я смотрел на нее сквозь сигаретный дым и не понимал, это она серьезно? Думает, что если станет идеалом внешности в моих глазах, то я куплю, полюблю и полетим? Настолько отчаялась, что готова на такое ради меня и совершенно наплевала на себя? Мне стало мерзко и жалко.

Пора это кончать.

– Заметила перемены в нашем общении после того, как жопа стала больше?

– Эм… Ну да, ты чаще меня трогаешь.

– Я чаще трогаю твою жопу, Крис, – я смотрел прямо на нее. Усилием воли согнал со своего лица все хорошее, что к ней чувствовал, здесь и сейчас.

– Ну, жопа-то моя!

– Дура блин. Я трогаю не тебя, а часть тела, которая мне нравится. Понимаешь? Я ничего к тебе не чувствую и никогда не почувствую, для меня ты просто тело. Красивая мордашка, шикарные густые рыжие волосы ниже задницы, рабочий рот и безропотный раб, который всегда готов этот рот открыть. Я никогда не дам тебе того, чего ты хочешь, потому что мне на это плевать! И было плевать всегда. А теперь ты мне еще и противна. Лечь под нож ради ублюдка, который тебя ни во что не ставит? Серьезно, Крис?

– Это не правда, я знаю.

– Это правда. И вот тебе еще одна: я больше не хочу тебя видеть. Уходи и не возвращайся.

Она плакала, и я плакал. Только мои слезы ползли по изнанке щек, а у нее их было видно. Она больше не смотрела на меня, неловко перебирая руками, доползла до края кровати, спустилась и пошла в прихожую. Она одевалась, чтобы уйти навсегда, а я стоял и даже не дышал. Это старый трюк. Не дыши, чтобы не плакать. Вегетативная система организма – та еще приколюха. Начнет поступать кислород в кровь – она заработает, но пока ты не дышишь, твой организм думает только о том, что ему надо дышать, и ты можешь стоять с каменным лицом, даже если очень грустно и больно. Я стоял с виду расслаблено, не поворачиваясь, экономя оставшийся в легких воздух.

Замок наконец щелкнул, дверь открылась, я услышал топот каблуков по коридору. Все.

Я постоял еще полминуты, чтобы лифт точно приехал, она точно в него зашла и поехала вниз. Затем вдохнул и началось. Это была истерика. Я кое-как дошел до двери, закрыл ее, оперся на нее спиной, медленно сполз и заплакал, повторяя себе "так было надо".

– Очаровательно. Ты не только имбецил, но еще и мразь.

Я подскочил как ужаленный, согнул ноги в коленях, руки отвел назад, готовый ко всему. Но никого не было.

Вообще. Я в своей квартире, руки вспотели, слезы на щеках, заплаканные глаза, но я был один. А вот голос был смутно знаком.

– Ага-ага, знаком. Не сон то был, идиот. Не сон.

– Кто здесь? – спросил я в лучших традициях плохих ужастиков, озираясь по сторонам.

– Ксунауфейн, идиот.

Я расслабился, отер лицо, пошел в спальню за вещами и сигаретами.

– Ой да можешь не одеваться, все что нужно я уже увидела. Замечательный член, кстати.

– Завались.

– Бу-бу-бу, злой полицейский, аха-ха.

Представляете, насколько это крипово – слышать заливистый женский смех в голове? Голоса еще ладно, это в норме шизофрении, но вот смех… Брр.

– Знаешь, я передумала. Ты правильно поступил. Если бы пропал просто так – она бы тебя очень долго искала, подняла всех, и никогда бы не вышла замуж больше. А так все будет хорошо. Решит, что ты снова сменил город, пару лет погрустит, а потом ты сотрешься с памяти, и все у нее будет плохо. Но не так плохо, как с тобой, аха-ха.