Екатерина Юдина - Ублюдок, притворись моим парнем… Книга 2

– Ты был со мной аккуратным? – я не смога остановить этого возгласа.

Да Флавье отодрал меня так, что я чуть не забыла, как меня звали. Какая к чертям аккуратность? Вот только, посмотрев на Леон-Гонтрана я поняла, что он не врал. В его понимании это и была аккуратность. Правда, легче мне от этого не стало, из-за чего злость крупной дрожью пробежала по телу. Мне хотелось дать Флавье сильную пощечину, но я сдержалась. Мне нужно было поговорить с ним и обсудить тот случай, а не давать волю гневу.

– Что ты делал в моей комнате двадцать девятого апреля? Что ты сделал со мной? И кто тогда был с тобой? – в голове еще царил туман и я все еще плохо соображала, но тем не менее, начала задавать волнующие мня вопросы.

– О чем ты говоришь, Куница? – переспросил Флавье.

– Я знаю о том, что ты был в моей комнате. Твой друг прислал мне фотографию, – я с трудом подняла голову и посмотрела на парня. Он выглядел так, будто не понимал, о чем я говорила, но исходя из тех сообщений, Леон-Гонтран был прекрасно осведомлен обо всем и те слухи твердящие, что Флавье напился и ничего не помнил, были полной ложью.

– Какой друг и какие фотографии? – Леон-Гонтран наклонил голову и изогнул бровь. – Да и у тебя в общежитии я не был.

– Я говорю не об общежитии. Двадцать девятого апреля я жила в съемной квартире, – я шумно выдохнула и потерла лицо ладонями.

Наш разговор не клеился. Я не знала правда ли Флавье ничего не помнил, или только притворялся, из-за чего со своими вопросами заходила в тупик. Наверное, правильнее было бы рассказать ему все с самого начала, но если Флавье притворялся, я бы начала играть по его правилам и быстро бы зашла в тупик.

– Где мой телефон? – спросила я у парня.

– Насколько я помню, он остался в ванной комнате.

Насколько я поняла, Флавье все это время провел в больнице и тех сообщений не видел.

Я на интуитивном уровне предполагала, что Леон-Гонтрану для начала нужно увидеть мою переписку с тем психопатом. Если Флавье ничего не помнил, значит, у него был шанс узнать много нового о том, что он делал двадцать девятого апреля. Плюс, я надеялась на то, что Леон-Гонтран увидит ту фотографию и, возможно, еще что-то вспомнит. А если Флавье лишь притворялся, мне нужно было увидеть его реакцию, когда он увидит переписку. Я надеялась на то, что после этого многое станет ясно. Именно поэтому я попросила у парня привезти мой телефон.

Мы еще немного поговорили, после чего Флавье согласился привезти мой телефон с расчетом на то, что я потом все ему нормально объясню. А я и не отговаривалась. Мне самой хотелось все разъяснить.

– Я вернусь через час, – сказал парень, прежде чем выйти за дверь.

– И привези мою одежду и сумку, – бросила я Леон-Гонтрану прежде чем он ушел. Долго оставаться в этой больнице я не собиралась, а уезжать отсюда в ночнушке было слишком дико. Мне бы для начала стоило хотя бы одеться нормально.

– И что мне за это будет? Ты меня поцелуешь? – Флавье улыбнулся и приподнял бровь.

– Да никогда в жизни. Я по собственной воле никогда ничего подобного не сделаю, – я зло фыркнула и с силой сжала подушку.

– Я вижу, что тебе уже лучше. Ты стала более активной. Вон уже говоришь то, что не нужно. В таком случае, может, ты мне дашь после того, как я вернусь? Я, между прочим, опять тебя хочу.

– Иди к черту! Я больше никогда не позволю тебе прикоснуться ко мне! – ту подушку, которую я сжимала в руках, я уже вскоре кинула в парня. Флавье от нее легко увернулся и засмеялся, тут же сказав, что я еще больше была похожа на Куницу, когда злилась. Это меня еще сильнее разозлило, ведь сразу было видно, что мое противостояние Флавье, казалось ему чем-то забавным.

Я ждала, когда вернется Флавье и набиралась сил для того, чтобы при следующем нашем разговоре расставить все точки и задать все нужные вопросы, но тогда еще я не знала, что нам так и не удастся поговорить.

На тот момент было уже почти десять вечера и я начала сомневаться в том, что Флавье через час пустят в больницу. И так был поздний час. Хотя, раз он находился в моей палате в десять вечера, вполне вероятно, что через час он так же без проблем туда попадет.

Прошло не больше пятнадцати минут, а адреналин в моей крови значительно поутих и появилась нервозность. Вновь нахлынула прежняя слабость, от которой любое движение становилось невыносимым. Тогда я решила, что не будет ничего плохого в том, что я немного посплю перед возвращением Флавье. Мне же нужны были силы.

Я легла в кровать и оставила включенной только настольную лампу, чтобы дать глазам отдохнуть, после чего тут же провалилась в темноту. Очень жаль, что я тогда забыла об одной очень важной вещи. Прошел ровно месяц с того момента, как меня изнасиловали и наступило время, когда насильник обещал вновь появиться в моей жизни.