Наталья Ручей - Закрытое небо

– Привет, – заметив меня в дверях, он на удивление не враждебен, кивает на стул напротив и усмехается. – Сейчас нас будут кормить!

Не успеваю я подумать, что это намек на меня, как из зоны кухни выходит женщина лет пятидесяти – пухленькая, с доброй улыбкой, окидывает меня внимательным взглядом и кивает.

– Так, значит, двое есть. Хорошо. Очень хорошо. Лучше есть в кругу семьи или хотя бы в компании. Я это и Владиславу Юрьевичу всегда говорю. А то все один да один.

Вскоре, под увещевания, что одиночество – это плохо, на столе появляются сырники, мед, несколько блюдец с вареньем, творог и горячие пирожки только что из духовки. Нам даже делают кофе.

– Вы с нами? – отодвигаю соседний стул, но женщина отмахивается.

– Да вы что? У меня еще столько работы! Знать бы, когда Владислав Юрьевич точно вернется – хочу побаловать его своей фирменной пиццей, чтобы горячей была, только вот-вот, и к столу.

Я давлюсь кофе, откашливаюсь и удивленно смотрю на женщину.

– А разве он ее ест?

– Конечно! – она смотрит на меня не менее удивленно. – Несмотря на простоту, это его любимое блюдо. Он вообще неприхотлив в еде, может что-то и в городе перекусить, но вот я против этого! Уж отговариваю его, как могу! Или вот возвращается поздно после работы, и ест хоть и домашнее, то, что я приготовлю, а может даже не разогреть. Говорит – ему и без того вкусно! Вкусно, как же! Нет, вкусно, я знаю, ему нравится, как я готовлю, но просто… Сам голодный, время тратить не хочет, и меня не хочет будить. Вот и вся загадка.

Перевожу взгляд на Николя, а тот усмехается, потягивая пирожок за пирожком.

– Никакой загадки, да, Маша? – и подмигивает.

Теперь-то уж точно.

Хотя…

– А где все? – спрашиваю его, как того, кто проснулся пораньше и наверняка задавался тем же вопросом.

– Романа вышвырнули из дома, твоя подружка с Кириллом отправилась в город за какими-то важными покупками – дороги-то быстро расчистили, это не коммунальные службы. Влад, как всегда, мотается по делам. А Костя тоже куда-то уехал. С очень загадочным лицом, если хочешь знать. Меня с собой взять никто не захотел.

– Меня, судя по всему, тоже, – чуть подслащиваю пилюлю для Николя.

Почему, не сказав ни слова, уехала Алина, у меня догадки имеются, и даже становится радостно, что она не забыла, и пытается все провернуть втайне от меня. А вот куда умчался Костя… Не догонять же Романа? Или…

Нет, не верю, он обещал.

– Чем же вы здесь питались-то без меня? – кудахчет женщина, видя, с каким аппетитом ест Николя.

– Да у нас, – кивает он на меня, – был личный ангел-хранитель.

– Умница какая, – вместо того, чтобы пожурить, что кто-то топтался по ее кухне, куда, по слухам, она никого не впускает, улыбается женщина. – Вот бы и нашему Владиславу Юрьевичу такую хозяюшку. Что я? Я-то и дальше буду готовить, но когда женщина готовит для любимого человека – это другое, ему и есть больше нравится, даже если пересолено будет.

– Да найдет кого-нибудь, – пожимаю плечами.

– Как же, найдет, – сокрушенно вздыхает женщина. – Вокруг него одни фифы. А когда с такими общаешься, забываешь, что другие бывают.

Я отказываюсь комментировать. Николя увлеченно ест пирожки. Так что женщина уходит в зону кухни и занимается своими делами. А в дом приходит… ну да, совершенно неожиданно так, приходит чудесная Мира.

Я слышу ее голос в холле. Она что-то спрашивает у Петра, видимо, узнает, что хозяина нет, но просто так не уходит.

– Пол совсем грязный, – к чему-то упрекает дворецкого, – скоро и в сапожках ступить будет страшно.

Хлопает дверь, выпуская быструю гостью, а домработница, тоже услышав этот разговор, бухтит:

– Вот такие, как эта… да…

После завтрака я думаю посидеть в комнате и что-нибудь почитать, но Николя неожиданно предлагает нарисовать мой портрет. Какое-то время я мнусь – какая из меня Муза? Но любопытство пересиливает, и потом, я надеюсь на то, что художники обычно все приукрашивают, не желая разочаровывать клиентов. Правда, мне обещают бесплатно, но надежда, что я не грохнусь в обморок и не обрасту дополнительными комплексами, подталкивает согласиться.

Пока поднимаемся по лестнице, Николя увлеченно рассказывает про художников, картины, которыми восхищается, а потом на пролете застывает. Смотрит на дверь комнаты Влада и решительно направляется к ней.

– Зачем ты? – ахаю я, но он уже входит.

И рукой манит меня тоже войти.

– Посмотри, – говорит он, – это стоит того, чтобы побыть немного бестактными.