Лючия Беренготт - Замуж за 30 дней

– Ты с ума сошла?! – глаза сестры округлились. – Кто ж с незнакомым мужиком в машину прыгает? Да еще с американцем… Они ж там все на сексе помешанные!

Интересно, когда мы с Кирой успели поменяться местами?..

– Никто никуда не прыгает, – вздохнула я. – Он просто… опаздывает… Даст мне карточку, продемонстрирует свою ошизенную тачку и уедет. Жди меня за столиком, я вернусь, как только отпущу его…

И не дожидаясь очередной порции нравоучений, я резко развернулась и ушла, по дороге переводя дыхание. Кажись, купилась малявка.

– Вперед! – скомандовал Пол, подставляя мне локоть.

Как же не забыть сбежать то, а?.. – тоскливо подумала я, прижимаясь к его боку. Ко всему его сильному, большому телу.

«Какое сбежать?!» – возмущенно вопила в моей голове незнакомая, шальная идиотка, требующая вина, музыки и сильных мужских рук, срывающих одежду.

Сбежать, упрямо повторила я, затыкая эту идиотку. Вот еще два шага сделаю и точно дам деру.

И уж точно не сяду в роскошный, плавно подкативший к тротуару «Мазерати» с водителем в форменной фуражке и «ненашими» номерами.

Хоть сто раз пускай открывает мне двери, приглашая в заманчивую, тонированную полутьму роскошного салона…

Воздержание – вещь опасная.

Когда вам двадцать три, и вы не замужем, имеет смысл всего завести какого-нибудь обязательного, скромного и ни на что не претендующего любовника, который будет по первому же свистку приезжать к вам домой с бутылкой вина и букетом цветов, полчаса делать вид, что вас обоих интересуют книжки в мамином серванте, а следующие полчаса… делать вам приятное.

Потому что, когда этого приятного у вас в жизни нет, воздержание может спровоцировать такой взрыв страстей, что мало не покажется.

В частности, бросит вас в объятья заезжего незнакомца, который к тому же считает вас женщиной легкого поведения. Пусть и очень красивого незнакомца… и довольно настойчивого…

Но ведь нельзя ж так…

– Стой… перестань…да погоди ж ты… – задыхаясь, умоляла я его, подставляя все, что только можно было подставить.

Я ведь так и не нашла отмазки, чтобы НЕ сесть в эту чертову машину… Какая может быть отмазка у шлюхи, которая «сняла» клиента? Да еще такого клиента, которому хочется заплатить самой…

– Тише, тише… – нетерпеливо успокаивал он меня в перерывах между поцелуями, стаскивая платье с плеч… Цепляя большими пальцами бретельки лифчика и дергая их вслед за платьем.

Рывком усадил к себе на колени, тиская ягодицы под задравшимся подолом… вжимая меня в себя, давая почувствовать… Боже, ему будто водопроводную трубу в штаны провели… и пустили по ней горячую воду…

– Перестань, прошу… не так быстро…

Ха! Перестанет он, как же. Даже если орать буду – наверняка подумает, что это у меня игра такая… Профессиональная фишка.

– Пол… я не могу… так нельзя…

А тело уже нацелилось на эту трубу и не действует в команде с мозгами… втирается в нее скулящей, похотливой сучкой…

О, если бы он меня не целовал, если бы не был так требовательно горяч… было бы гораздо проще заставить его прекратить все это…

Зачем он меня целует? Кто целуется со шлюхой?..

И сама впиваюсь в его губы, кусаю, терзаю, только что не рычу…

Еще чуть-чуть, и он стащит мое платье на уровень бедер – и так уже не могу двигаться, локти прижаты к телу плотной материей… А все, для что хочу освободиться, это чтоб стиснуть его руками, да так чтобы охнул и застонал… Вцепиться пальцами в короткие, жесткие волосы, как уже делала это сегодня в своем воображении…

А еще я хочу его рот – там, где кружево лифчика все еще цепляется за болезненно острые соски…

Будто услышав мои мысли, он вдруг перевернул меня и бросил на спину, на широкое кожаное сиденье. Навис на мгновение, разглядывая таким голодным взглядом, будто я чизкейк из ресторана и, не давая опомниться, рванул лифчик наверх, высвобождая грудь…

И в этот самый момент, прожигаемая его диким, потемневшим от желания взглядом, я вдруг поняла. Отчетливо и так ясно, будто у самой мозги не плавились от возбуждения.

Вот она, грань.

И если я не остановлю этого мужчину прямо сейчас, его уже ничто, и никто не остановит. Потому что в его лице я уже не увидела мужчину. Не увидела цивилизованного человека – понимающего, что можно, а что нельзя.

Я увидела зверя. Выпущенного на свободу, одурманенного похотью зверя, который не отступится, пока не получит то, зачем притащил меня в свою «берлогу» и уложил на это мягкое, хорошо пахнущее сиденье…