Ирма Гринёва - Наш неоконченный роман. Молчун ты мой любимый

А второй раз появился только через два месяца, когда Тоня уже родила Полинку. С документами на развод, но на кардинально других условиях. Тоня с удивлением прочитала о вполне приличной сумме, ежемесячно выделяемой на неё и ребёнка, и обязательствах по покупке двухкомнатной квартиры на её имя в любом выбранном ею районе Москвы, в обмен на отказ от притязаний на долю в их квартире и в его бизнесе. Она без звука подписала документы, и эта страница её жизни, жизни, в которой они были вместе с Ромой, была перевернута. Как ей казалось – окончательно. А оказалось, что – нет.

За прошедшие девять лет Тоня, кажется, ни разу и не вспоминала о Романе. Растворилась в любимой доченьке – Полинке. А ещё в её жизни была любимая работа. Она даже умудрилась, не смотря на полуторогодовой перерыв и частые больничные, продвинуться по служебной лестнице, доросла до заведующей лабораторией. А ещё в её жизни была любимая подруга, с которой вместе и в театр можно сходить, и в отпуск вместе съездить, и на кухне за жизнь потрындеть. С новой любовью вот только не сложилось. Так и что? Плакать что ли из-за этого? Вон, у Иришки тоже не сложилось. Да и сколько их, красивых, умных, образованных женщин, у которых тоже не сложилось? Тьма! А у неё и дочка, и прекрасная двушка рядом с парком, и работа, и друзья! Счастье, да и только!

А вот, подишь, ты, случилась с Ромкой беда – страшная авария, в которой он чуть не погиб, много чего переломал, получил сотрясение мозга и даже потерял память (всё это со слов его нынешней жены. Интересно, той, из-за которой ему понадобился развод, или это уже следующая?), и она, Антонина, тут же откликнулась на призыв помочь ему. В первую очередь восстановить полностью память. Но видно, основательно Ромка вытравил из головы те пять лет, что они прожили вместе. Как ни вглядывалась Тоня в его глаза, в его, так и оставшийся родным, облик, но так и не смогла уловить не то что искорки узнавания, но даже намёка на неё…

1– первая строчка из стихотворения неизвестного автора под ником Конвалия

Наш неоконченный роман

Мне не дает уснуть ночами.

Вы так красиво обещали…

Я слепо верила в обман.

Страницы прожитой любви…

Мы не поставили в них точку.

И Ваши клятвы, между прочим,

Мне в душу прочно залегли.

В квартире старенький диван

Скрипит пружинами устало…

Но как-то вдруг там Вас не стало

И не окончен наш роман…

2 – древний город, столица Идумеи, позже столица Набатейского царства. Расположен на высоте более 900м над уровнем моря и 660м над окружающей местностью, долиной Аравы, в узком каньоне Сик. Название «Петра» означает «камень». Жители Петры, построившие город, с терпением высекали дома, склепы и храмы из каменных глыб. А с помощью терракотовых труб создали сложную систему водоснабжения и, несмотря на засушливый климат, никогда не нуждались в воде. Часть водопроводной системы сохранилась до сих пор.

2

Роман сидел за столиком ресторана напротив бывшей жены и пытался понять её место в головоломке «Кто хотел меня убить?» А в том, что произошедшая с ним авария не была несчастным случаем, а тщательно разработанным планом, который, к его счастью, дал сбой, он был уверен на все сто процентов. Он уже почти ответил для себя на этот вопрос, и тут появляется его бывшая и путает весь расклад…

Роман выплывал из полусна-полунебытия после аварии несколько раз, пока не выплыл окончательно. И вытащили его на поверхность два момента: неприятный женский голос, сочившийся ложью, и голос мужской. И если женский голос царапал его сердце не тем, что говорила его обладательница, а то как она говорила, то мужчина зацепил подсознание тем, что сказал. А сказал он, что у больного после аварии возможны провалы в памяти. Роман разволновался, но, поскольку его возвращение в сознание было пока эпизодическим, додумать мысль не успел. Но зато при следующем пробуждении начал думать о том, с чего закончил в прошлый раз (явный признак восстановления).

Ромка проинспектировал свою память и понял, что помнит всё. Ну, или почти всё. Например, женский голос, который так его раздражал, принадлежит его жене Инге. И надо, кстати, поразмыслить, почему информации о его возможной потери памяти так ей не понравилась. В том, как она выспрашивала об этом врача, не было любви, переживаний за любимого мужа, даже элементарного человеческого сочувствия не было. А была… была… досада. Да, это слово подходило больше всего!

Единственного, чего Ромка не помнил совершенно, это – как и почему он оказался в больнице. Он помнил, как сел в машину после деловых переговоров. Потом провал. И дальше сразу больница. То, что он попал в аварию, Ромка понял только со слов врача, выхваченных сознанием во время кратковременных всплытий из полусна сквозь вязкую вату окружающей его действительности. Но саму аварию не помнил совершенно. Ни визга тормозов, ни боли. Ни-че-го. Об этом тоже надо было крепко подумать, и Ромка решил притворяться овощем без сознания, пока не придёт к какому-нибудь выводу.