Риша Старлайт - Тридцать ударов плетью

Но… это пугает и возбуждает одновременно. Это не так как с Джамалем, когда нож ему в бедро всадила. Это совершенно иные ощущения. Ощущения тяжелого томления в груди, сладких простреливаний нервных окончаний между ножками. А его запах… он меня просто одурманивает, забивает сознание, затрудняет мыслительный процесс. Какие к черту мысли, когда я готова в черных его очах раствориться? Когда готова довериться ему? Когда хочу доверять?!

Боже, когда я в последний раз доверяла мужчине?! Азамату? Нет, никогда! Ашотджану? Джамалю? Этому шакаленку-недоноску? Нет, ни на мгновение… Отцу если только… и то, до того момента, пока он насильно не выдал меня замуж, выписав тем самым путевку в ад…

А вот Льву хочу довериться… чтобы если не спасет и окажется таким же подонком как Джамаль и компания, окончательно разочароваться в мужчинах, чтобы броню нарастить и никого больше не подпускать ни к сердцу, ни к разуму.

Он наваливается на меня, придавливает к дивану. А у меня лифчик съехал и соски так бесстыдно торчат! Он смотрит на них, а они сжимаются, твердеют, горят лишь от одного его взгляда, словно сваркой их выжигает, или лазером. И грудь наливается вся, набухает, так что дышать тяжелее и тяжелее. Уже хрип какой-то из горла вырывается ненормальный, уж точно не обычное дыхание! И новенькое кружево меж ножек все промокло! Насквозь! Как же девочки на кассе теперь паковать его станут? Ведь стыдно же! Но теку! Как самка течная какая-то теку!

А он сгребает меня в охапку! Так собственнически! Так брутально. Поднимает с софы. Прижимает к стене лицом. Он говорит что-то но я не слышу. Лишь треск трусиков, сообщающий что моя проблема с упаковкой решена чисто по-мужски, стоит в ушах, да то, как вжикает ширинка вниз, и как пряжка ремня клацает о паркет.

Его опаляющие губы на моем виске, на мочке уха, на спине, на попке, все горит огнем, каждое местечко, куда они прикасаются.

Он снова что-то хрипло рычит, прикусывая мочку уха, и начинает движения.

Я стою к нему спиной и попой, и не могу видеть, что именно происходит сзади, но по характерным рывкам и звукам могу догадываться, что он толкается к себе в кулак. Мощно, рыча, размашистыми движениями. Его огромная звериная лапа придавливает мой затылок ниже, так чтобы моя попка оттопыривалась к нему. Его кулак, куда он сейчас вбивается упирается мне прямо в поясницу, потому что даже в полусогнутом положении он намного выше меня. Его бедра при каждом движении соприкасаются с моей пятой точкой мощно и равномерно.

– Потерпи, – рваной хрипотой просит он, – потерпи еще немного!

Движения его убыстряются. Приобретают порывистость. Хаотичность. Беспорядок… а потом моя поясница орошается теплым, нет горячим потоком спермы. Её так много, что он заливает мне всю спину, ягодицы. Потоки стекают вниз, по бедрам, льются на пол.

Лев разворачивает меня к себе, вжимает в свое огромное покрывшееся испариной тело и берет в терзающий плен мои губы.

– Я устроил беспорядок в примерочной, – Лев достает наличку из портмоне, расплачиваясь за то что с трудом, но все же мы выбрали из вороха принесенных вещей. – Это компенсация. – выкладывает он сверху такую же сумму, а это – девочкам на чай, -кладет в сторону каждой по стодолларовой купюре.

– Благодарим вас, господин Варшавский, – расплывается в довольной улыбке менеджер бутика, – Огромное спасибо, за вашу щедрость, а за беспорядок не беспокойтесь, с кем не бывает?

– Да, вот еще, – страшным тяжелым взглядом смотрит на девушку-менеджера, – если увижу хоть один кадр в сети… – делает многозначительную паузу, глядя исподлобья.

– Не увидите! – тут же расширяет испуганные от страха, глаза описавшегося кролика менеджер. – Их уже удалили.

– Так вот, – Льва не сбить с толку подобными заверениями, – нельзя такие вещи делать. Без бутика можно остаться. И без ног…

И вроде говорит все это спокойным сдержанным тоном, но все продавщицы становятся словно ниже ростом, и кивают как болванчики.

Лев сжимает меня за руку, и это… так приятно, особенно после всего, что между нами произошло, и после того, как я все же оделась в первые попавшиеся под руку джинсы, легкий свитерок и ветровку. Как взял за руку, так и не отпускает. А потом приобнимает меня за плечи, будто отгораживает, защищает от любопытных взглядов продавщиц, выводит меня из магазина.

– В клинику, или проголодалась? – открывает он мне дверцу машины, и придерживает ее, пока я присаживаюсь на сидение.