Анна Толкачева - Мальчик с татуировкой бабочки

Когда какой-то тип заявился ко мне в комнату, представился журналистом и поинтересовался, знаю ли я гражданина Петра Васильевича Мороза, я даже не удивился. Все явления в жизни носят циклический характер. Когда я узнал, что у меня завелся выпивоха сосед, то уже ждал чего-то подобного. Да, говорю я, знаю, конечно, а как же не знать, когда его дружки по ночам горланят его по имени, долбят в двери и бьют бутылки под окном. Лежишь, бывало, завернувшись с головой в одеяло, и в полной темноте представляешь, как они целятся в окно соседа. Хоть бы не перепутали!

В общем, как и в прошлый раз, пришлось куда-то идти и рассказывать все, что знаю. Когда я был школьником, жил у нас один Густавсон, потом пропал. Никто бы о нем и не вспомнил, кроме меня, если бы не его жена – ужасная женщина. От ее визга в доме звенели оконные стекла. Каждое утро в их квартире начиналось с того, что она включалась в режим бензопилы и дробила его шаткое здоровье бесконечными упреками и бранью. Каждый вечер сопровождался другим ритуалом: люстра надо мной покачивалась от грохота и пронзительных воплей: «Опять нажрался!» Поэтому сосед со временем перестал напрягать себя подъемом на третий этаж. Обычно он обитал в подвале. О нем даже соседи говорили: «А, это тот Густавсон, который живет в подвале!»

Полицейские ходили по квартирам, показывали фото и расспрашивали всех. Дверь открыл мой отец, и пока он пытался разобраться, в чем дело, мать принялась вопить: «Знать не знаем этих пьяниц!» Однако, услышав имя Густавсон, я не сдержал возгласа: «Да это же!..» Нас пригласили в участок на беседу. Родители говорили, что несовершеннолетних нельзя допрашивать без их согласия, так что я должен отказаться и сидеть дома, но я заупрямился. Мне стало любопытно. Я сидел напротив следователя и все ждал, когда он закроет дверь, направит мне лампу в лицо и начнет пытки. Но он все оттягивал. В детстве у меня было мало друзей, так что, когда не с кем было погонять мячик, я развлекался шпионскими детективами. И еще я грезил о собаке. Я рассказал, что Густавсон обещал купить мне щенка. О том, что он приглашал меня пошалить в подвале, благоразумно умолчал: родители сидели рядом. На самом деле никакого мяча у меня тоже не было, а в уличный футбол играли соседские пацаны. В то время я очень стеснялся чужих людей, но старался перебороть это. Заливаясь краской до самых пяток, я просил взять меня в команду, но парни постарше только смеялись. Постепенно я проторил дорожку в подвал. Там меня встречал единственный друг, который никогда надо мной не смеялся.

Чем мы там занимались? Я толком не помню. Густавсон никогда при мне не пил, он всегда приходил уже в нужной кондиции. Он много рассказывал о перипетиях судеб своих коллег, о каких-то знакомых, но никогда – о себе. Говорил о вроде бы простых, но непонятных вещах. И никогда не приставал с вопросами, что сегодня было в школе или кто в классе больше всех нравится. Еще мы играли в шахматы, Густавсон оказался терпеливым учителем. И он знал, что больше всего на свете я мечтаю завести собаку и уйти из дома.

И вот в день своего рождения, после школы я привычно взял курс на подвал. С облетевшей осины тоскливо прокаркала пара облезлых ворон. Я отворил скрипучую дверь и заглянул внутрь. Было тихо и темно. Я подумал: странно, ведь Густавсон уже должен быть тут. Мы хотели отметить праздник, и я едва высидел все уроки, мечтая получить подарок. Я пошарил рукой в паутине на пыльной стене и нашел выключатель. В углу блеснул белый край фаянсового горшка. Грязь, очистки и тряпье по углам, раньше никогда не привлекавшие моего внимания, теперь неприятно бросились в глаза. Стоял странный запах. Я шагнул вглубь и охнул. Там, в углу, лежал неподвижно мой друг. Я позвал его, но он не откликнулся. Его лицо было скрыто тряпьем, и почему-то я побоялся на него взглянуть. В тусклом свете лампы сияла белизной повернутая ко мне голая и грязная волосатая поясница. Над горшком жужжали мухи. Я подергал его за рукав, но он не отозвался. На меня навалилось тяжелое ощущение бессмысленности происходящего и предопределенности. И непонятная еще подростку гнетущая тоска. Я выключил свет и ушел.

Позже я узнал, что Густавсона так и нашли – мертвым, в подвале. Ребенку, конечно, об этом не стали рассказывать. Со временем он превратился для меня в героя, который обязательно выполнит обещание, когда вернется. Еще я ждал, что родители расчувствуются после моих показаний и купят мне щенка. Не тут-то было. Они купили амбарный замок и повесили его на дверь подвала.