Георг Ли - Давай навсегда?

Дышать сразу стало легче. Пашка сделал глубокий вдох. Ощущение того, что на грудь что-то давит не проходило. Плюс в шею что-то щекотало горячее. Стало как-то слишком страшно. Кто-то валяется возле него, дышит ему в шею, давит на грудь. Еще изнасилует, и спасибо не скажет! Пашка опустил взгляд: на его груди покоилась чья-то рука. Пальцы нервно двигались, иногда царапая кожу. На запястье, даже в темноте, виднелась красивая вязь татуировки. Татуировка! Блять!

– Титов, сука, а ну просыпайся, ебалай!

Пашка для уверенности дернул плечом и ногой. Плечо угодило точно в подбородок, нога куда-то в бедро. Существо рядом тихо ойкнуло, но вместо того чтобы отодвинуться, только сильнее обхватило Пашку руками, сжимая в стальных объятиях, нос уткнулся в шею, потом прочертил линию до чувствительного места за ухом.

– Спи, дебил, – сонно прохрипел Титов.

– Хватит меня лапать! Руки убери свои! – Пашка пытался выдернуться из крепких рук.

– Своими телодвижениями ты делаешь только хуже. При чем себе, – все так же в шею пробурчал Костя.

И только тут до Пашки дошло, что в бедро ему упирается что-то твердое и горячее. Да твою ж мать!

– Титов, ты че, без трусов и со стояком?

Костя хрипло рассмеялся:

– Блять, Короткий, с тобой хер уснешь! То возишься по кровати, то вопросы глупые задаешь! Вот че тебе не спится? Да, блять, без трусов и со стояком! А будешь еще рыпаться, так вообще кончу, этого хочешь?

– Ннет… – заикаясь, произнес Пашка.

– Ну вот и все тогда.

Пашка замолк и почти не дышал. Так, давайте анализировать ситуацию. Он в доме у Карины – это раз. Он спит в комнате – это два. Неизвестный чувак, с которым должен Пашка делить комнату – Костя. Это три. Костя обнимает его во сне (как когда-то давно) – это четыре. У Кости стоит – это пять.

– Твою мать…– прорычал Титов. – Теперь никак не усну.

– Да спи, видишь, уже не двигаюсь, – буркнул Пашка.

– Но и не дышишь как надо, – проворчал Костя.

– Че блин?

– Ты задерживаешь дыхание, – вздохнув, пояснил Костя. – А я не могу заснуть, когда ты неровно дышишь. Понял?

– Нихера не понятно, но очень интересно, – фыркнул Пашка, и тут его словно током шибануло. Костя не может уснуть, потому что Пашка неровно дышит? То есть… Не, ну понятно, когда человек спокоен, его дыхание выравнивается, становится размеренным. А сейчас Пашка на нервяке и до размеренности ему как до Пекина в позе лотоса – хуярить и хуярить. – Кость, ты че?

– Я ни че, а ты че? – Костя все же оторвал свой нос от Пашкиной шеи, оперся на локоть и теперь смотрел на бывшего друга сонным взглядом. – Паш, ну вот хули ты не спишь, а?

– Поговорить мне, блять, захотелось! – на Пашку тут нахлынули воспоминания прошедшего вечера, а именно разговор с Кариной. – Ты какого хера Карине наплел, что я гей?

– А что, прикольная шутка, – хихикнул Костя. – Здорово же получилось!

– Что, блять, здорово? Я подкатить к ней хотел, а ты… Ууу, ненавижу тебя!

– Не ненавидишь, херни не неси, – спокойно ответил Титов. – Ну, глупость сказал, ну блин. Подумаешь…

– А про парня ревнивого? Тоже глупость?

– Тут не глупость, – серьезно ответил Костя. – У тебя очень ревнивый парень, и он не хочет, чтобы ты связывался со всеми подряд. Да и вообще лучше ни с кем не связывался.

– Титов, что ты несешь? – Пашке хотелось заорать, но вместо этого он просто громко шептал. Будить весь дом совершенно не хотелось.

– Да ладно, ладно, успокойся, – Титов вздохнул. – Забыли.

– Охуеть, забыли! Ты мне всю жизнь портишь, теперь и репутацию решил испортить?

– Блять, Паш, ну вот чего ты, блин… Я, может, хочу подружиться с тобой. Снова!

– Пиздарики на шарике… А че случилось? Твои дебилоиды уже не веселят?

– Ты о ком?

– О дружках твоих, с которыми ты вечно тусишь.

– Да не, не в этом дело… Я скучаю, Паш… Я очень сильно по тебе скучаю…

И хотелось бы Пашке ответить что-то едкое и колкое, но не мог. Потому что сам скучал по нему жутко. По всем их разговорам до утра, по совместным ночевкам, по походам на турники, по общим шуткам. Вообще по всему. Голод по Титову был настолько сильным, что отрезал сейчас все пути отступления. Этот голод выкручивал все его тело по ночам, заставлял впадать на долгое время в депрессивное состояние.

– Я… – хотел было что-то сказать, но слова застревали в горле.

– Паш, блин…. Я знаю, что вел себя как придурок. Я знаю, что сделал много вещей, за которые ты меня должен был, по меньшей мере, избить в мясо. Но… Да блять!

Костя откинулся на подушку и тяжело задышал. Закрыл ладонями лицо, что-то орал закрытым ртом. Пашка просто лежал, ощущая, как по телу разливается приятное тепло. Неужели Костя сделал первый шаг к примирению? Это было… Это было фантастически! Но… Было огромное но. Два года между ними – это вообще не шутка. Они стали совсем другими людьми. И после всего случившегося верить Титову… Пашка не мог так просто сдаться.