Петр Ингвин - Кваздапил. Наявули

Я прошел за Гаруном к своей кровати, мы сели. На разные края. Между нами могла проехать машина.

– Ты слышал про Хадю? – глухо спросил Гарун.

– Да.

– От кого?

– Филька звонил.

– Кто ему рассказал?

– Говорит, что, вроде бы, Настя.

– А ей-то откуда известна правда? – Гарун скривился, будто стоматолог вырвал ему не тот зуб и теперь, наконец, взялся за больной. – Такие дикие слухи ходят… Что тебе рассказали?

– Хадю выдали замуж за кого-то, с кем давно помолвили родители. В первую брачную ночь муж ее выгнал. Она вернулась в родительский дом, ее встретил отец, а уже утром, как у вас принято, ее похоронили. Причиной смерти указаны то ли проблемы с сердцем, то ли еще что-то, что молодой девчонке не свойственно. Такая запись в медицинском свидетельстве появилась потому, что врач – родственник. Это правда?

– Насчет врача-родственника? Правда. Остальное – чушь. Впрочем, я слышал и не такое. Говорили даже, что Хадю убил я. Все знали, что свадьба расстроилась, а из-за того, что причину ни одна из сторон не объяснила, сначала пошли домыслы, потом откровенное вранье, потом нагромождения несусветной ереси…

– Хадя жива?!

– Поэтому я пришел к тебе. Не ерзай, сбиваешь. Разговор будет серьезный. На самом деле Хадя сразу рассказала о тебе родителям.

– И?!..

– Она сказала, что сделает, как они скажут. Понятно, что свадьбу требовалось срочно отменять, иначе семью ждал позор. Хадю посадили под замок, а родители отправились к семье жениха. Причину пришлось выдумать. Сказали, что Хадя встретила другого и хочет замуж именно за него.

– Ее мнение кого-то интересовало?

– За кого ты нас всех принимаешь? Не в прошлом веке живем. Несостоявшийся жених, конечно, мог настаивать, и нам пришлось бы держать слово. К счастью, он оказался порядочным человеком. Мы оговорили отступные и разошлись миром. Кстати, – Гарун отвернулся к яркому солнцу из окна и вздохнул, – машины у меня теперь нет. Деньги пошли в общий котел, на откуп.

Я больше не мог сидеть.

– Я все возмещу! – Вскочив с места, я начал бурно жестикулировать, словно забивая слова молотком. – Не сразу, конечно…

Гарун поморщился.

– Да сиди же ты, – он указал мне обратно на кровать, – я еще не все сказал. С семьей жениха вопрос кое-как утрясли, но Хадя осталась опозоренной в глазах близких. Отец действительно мог пойти на крайние меры, его сдерживала мать.

– Но почему…

– Да сядь же! Не маячь перед глазами, не даешь сосредоточиться.

Я резко сел. Кровать едва не треснула и что-то недовольно проскрипела.

– Ты понимаешь, почему Хадя твердила тебе, что у вас ничего не получится, а когда в чайхане ты заговорил со мной о желании жениться на ней, я даже не рассматривал это серьезно? У нас незыблемая традиция: женимся только на своих. Большинство браков совершаются внутри одной нации. Ели что-то не срослось, девушка может выйти за другого дагестанца или, например, чеченца или еще кого-нибудь, кого от дагестанца обычный русский на вид даже не отличит. Если дела обстоят настолько плохо, что традиционное замужество невозможно, остается единственное требование, которое никогда не нарушается. Нужно, чтобы избранник тоже был мусульманином.

– Неправда, исключения бывают!

– Правильно сказал. Исключения. В тех случаях, о которых я даже говорить не хочу. В жизни, конечно, бывает всякое, но вот ты, к примеру, отдал бы свою Машку за негра-каннибала?

– То есть, для тебя я людоед?

Впервые мне хотелось не обнять Гаруна, как и весь мир, вернувший мне Хадю, а дать в рожу.

– Я говорю о разнице в мировоззрениях. Мы с тобой можем дружить, но со стороны любому видно, насколько мы разные. И вы, и мы – все стараемся жениться на своих. Хадя должна выйти за мусульманина – это требование родственников, ничто другое не обсуждается. Вокруг нашей семьи множатся домыслы о том, почему договоренность нарушена и свадьба не состоялась. Чтобы успокоить окружающих, новое бракосочетание должно быть отпраздновано как можно быстрее. А кто захочет жениться на опозоренной? Ты не мусульманин, а среди мусульман (имею в виду по рождению, а не истинно верующих) Хадю возьмет какой-нибудь моральный урод, который не даст ей жизни за прошлые грехи. Хадя будет терпеть любые его выходки, она так воспитана. И, втихомолку избитая, она никому не расскажет о своих бедах, мужа будет ставить в пример, а тебя проклинать, как причину всех бед. В конце концов она найдет утешение в детях, и у нее все наладится, насколько это возможно.