Мэри Ройс - Враг моего отца хочет меня

Резкое и грубое высказывание обжигает обидой, но, разумеется, ответить ему не хватает сил, потому что он двигается к моим бедрам, близко к тому месту, где совершенно точно не должны оказаться его грязные руки.

Отказываясь воспринимать происходящее, я уже нахожусь за туманом, ведущим к обмороку, как вдруг понимаю, что мое тело свободно.

Рядом с моей головой приземляется что-то тяжелое, однако не успеваю я сфокусироваться на вещи, как надо мной снова возвышается мужчина и, схватив меня за руки, отстегивает наручники. Тихий, приятный щелчок так сладко звучит свободой.

– Надень это, если не хочешь ловить на себе похотливые взгляды. У меня нет ни желания, ни возможности круглосуточно караулить ублюдков, желающих заполучить твою задницу.

Последующие несколько дней были сущим адом принятия неизбежного. И в какой-то момент мне уже казалось, что прошло гораздо дольше, чем два, а то и три дня. Целая вечность в одиночестве, моих криках и слезах отчаяния.

Я слишком быстро сходила с ума, позволяла страху подавлять любую возможность выстоять в глухом одиночестве и боли, что постепенно завладевала каждой клеточкой моего тела.

Все чувства обострились, количество неприятных ощущений зашкаливало. Матрас, что в первый день показался мне мягким и комфортным, теперь напоминал трескающийся гравий. Из-за ограниченности движений и колючего, огромного свитера тело буквально задыхалось, скованные руки ломило от железных браслетов, горло горело от засухи, а желудок сворачивало от раздирающего голода.

Сегодня я начала жалеть, что, благодаря гордости и дурному характеру, отказывалась от еды и питья. Мои вспыльчивые поступки обернулись против меня, и я абсолютно ничего не добилась.

С того момента, как я переоделась и снова оказалась закованной в цепи, похитителя я больше не видела. Не скажу, что меня это расстраивало, но бесило жутко. Неизвестность и ожидание били подобно страшному триггеру, а раздражающие язык вопросы доставались пустым стенам.

Ведь за все это время в помещении практически никто не появлялся, разве что один парень, который совершенно не разговаривал со мной. Приносил мне все необходимое для справления нужды, а еще еду, после чего уходил.

И если от последнего я могла отказаться, то полный мочевой пузырь не давал мне возможности махнуть рукой на естественные потребности, вынуждая меня унижаться. Ходить под себя у меня не было ни малейшего желания, я и так задыхалась затхлым запахом, наполнявшим темницу. Правда я была благодарна и тому, что в такие моменты парень выходил за дверь. А еще он не казался мне плохим и я не могла понять, почему он здесь, среди вонючих ублюдков, для которых человеческая жизнь ничего не стоит.

Возможно, в нем я видела того, кто способен мне помочь или хотя бы ответить на мои вопросы.

Вот только сегодня его нет слишком долго, потому что привычного запаха еды, появляющегося вместе с ним, давно не чувствовала.

Внезапно в темноте раздается щелчок, и сердцебиение уже по привычке начинает зашкаливать, сбивая все биоритмы в организме. Я каждый раз думаю, что к этому можно привыкнуть, но ошибаюсь. Не выходит. И вот я снова теряюсь в эмоциях, затапливаемых меня до самого горла. Но сегодня все ощущения будто острее, на самом пике, сильнее и невыносимее.

Приподнимаюсь на кровати под звон цепей и только сейчас понимаю, насколько слабая, руки кажутся грузными и неподъемными. Тяжелые шаги разбиваются во мраке гулким эхом, и я делаю несколько рваных вдохов, позволяя мятному шлейфу проникнуть в самые недра легких. Это он…

Щелчок, и свет заполняет меня тяжелым чувством, но в следующее мгновение глаза ослепляет вспышка, и мне приходится зажмуриться от боли в глазах, будто у меня последняя степень светобоязни. А потом до меня доходит, что, скорее всего, это был фотоаппарат или телефон…Неважно, важно то, что меня сфотографировали в таком ужасном состоянии.

Я с трудом подавляю желание расплакаться, слезы не избавят меня от мучений, они сделают только хуже. К тому же, во мне, наверное, и жидкости то нет, а слезы уподобились бы крупицам песка из самой жаркой пустыни Сахара.

– Твой папочка хочет убедиться, что его дочурка жива. – Вздрагиваю от прикосновения горячих пальцев, а потом мою голову резко задирают вверх.

Не успеваю я сосредоточить взгляд, как на подбородок болезненно надавливают, и в рот попадает холодная жидкость, вынуждая меня закашляться. Однако сдвинуться с места мне не позволяет та же рука, что намертво вцепилась в мое лицо.