Настасья Дар - Эндервелл - Проклятье Найтири

С чего вдруг такое великодушие?

Я медленно подняла чашку и сделала глоток, раздумывая о том, не добавила ли любимая тётушка в чай яд, чтобы наконец-то избавиться от изрядно надоевшей племянницы.

Тем временем молчание за столом прервалось.

– Анита, у меня есть к тебе серьёзный разговор, – сказала тетя, направив на меня тяжелый взгляд из-под очков в роговой оправе.

Я хмыкнула, спрятав за чашкой улыбку. А то непонятно. Стала бы ты ради меня впустую тратить свои драгоценные чайные запасы.

– Да, тётушка, я внимательно слушаю вас.

– Анита, ты живешь в моем доме уже три года. Теперь ты совершеннолетняя, и не кажется ли тебе, что пора бы покинуть мой гостеприимный дом, и начать жить самостоятельно?

Ну, в принципе, ничего неожиданного. К этому я была давно готова.

– О, можете не переживать! Как только придёт подтверждение о том, что меня зачислили в университет, я тот же час вас покину. Только мне нужна родительская карточка, на которой были отложены деньги на обучение.

– О чем это ты? «От этих денег ничего не осталось», – с надменным взглядом произнесла тетка.

– Что? Как это?! А куда они делись?

– А на что я должна была, по-твоему, все это время тебя кормить, учить и одевать? Я старая, одинокая женщина, и не смогла бы содержать тебя на свои средства!

Что? Серьёзно?! Я прекрасно знаю, что на счету было чуть больше пятисот тысяч рублей. Последний вклад родители сделали незадолго до своей смерти. И я видела сумму. Как можно было потратить все эти деньги, черт возьми?! За все три года мне не покупали ничего дорогостоящего. Более того, почти вся одежда, которую я ношу, помещается на двух полках в комоде. Мой телефон был куплен отцом за месяц до пожара, и с тех пор не менялся. Школьные взносы не превышали четырех тысяч в год, а письменные принадлежности покупались в самых дешёвых канцелярских магазинах. Единственная серьёзная трата за все это время – похороны родителей, на которые ушло около ста тысяч. Но, где остальные деньги???

– Вы серьёзно хотите сказать, что потратили такую огромную сумму за три года моего содержания?! Это чисто физически невозможно, и это подтвердит любой, кто увидит хотя бы мою одежду!

Я нервно вцепилась руками в волосы, пытаясь понять, что мне теперь делать.

– Да, – невозмутимо ответила тетка, – не все деньги были потрачены на твое содержание. Все остальное – это компенсация за годы моих мучений с тобой! – бросает она со взглядом победителя.

Тётка встаёт из-за стола и, уперев руки в весьма внушительные бока, обтянутые цветастым платьем, произносит:

– А, впрочем, если ты такая неблагодарная дрянь, которая не ценит ни доброты, ни заботы, то выметайся из моего дома прямо сейчас! Чтобы и духу твоего не было здесь к вечеру! А если все ещё надеешься вернуть свои жалкие гроши, то можешь не стараться. Я как твой опекун имею полное право распоряжаться этими деньгами, так что собирай вещички и проваливай!

Горькие слезы обиды встали в горле, но я не позволила им пролиться. Не сейчас, только не при этой мегере. Она лишь рада будет моим слезам и бессилию!

Я закусила губу, чтобы не разреветься, и тоже встала из-за стола.

– Знаете что? Катитесь вы к черту вместе с этими деньгами! Я и сама справлюсь! Да я даже рада, что не придётся ещё два месяца жить под одной крышей с такой бездушной сукой!

Напоследок за спиной я услышала истекающий ядом голос этой старой карги:

– Дрянь малолетняя! Выросла такой же бессовестной и бездарной, как твоя мамаша, которой в жизни все доставалось лишь за красивые глазки! Я тебя приютила, обогрела, а ты напоследок грязью облила, так ещё и денег пожалела женщине, которая три года заменяла тебе мать!

Это было последней каплей. Я, конечно, знала, что она всегда завидовала моей маме, которая в жизни добилась многого, а главное – идеальных отношений с моим отцом, который всю жизнь боготворил свою любимую жену. Но никогда в жизни я не слышала от тётки таких явных оскорблений в её сторону.

Моя мама была доброй женщиной, которая была готова помочь любому нуждающемуся, и за это все вокруг её любили. А склочную завистливую тётку невозможно было вынести ни минуты, и многие терпели её характер только из-за таланта к травничеству. Хоть она и невыносимая стерва, но надо признать – ее лечебные сборы пользуются популярностью.

Да и все слова о том, что она меня воспитывала и заботилась – абсолютная ложь. С первых дней в этом проклятом доме – я пахала и за горничную, и за кухарку, ежедневно помогая ей с фасовкой и сбором трав, несмотря на занятия в школе и подготовку к поступлению в университет.