Александр Сорге - Камера

И Ким придумал – превратил Алису в студентку-художницу. Она накидывала на голое тело комбинезон, будто бы готовясь приступить к новой картине, надевала строгие рубашки, клетчатые юбки и чулки, словно прилежная ученица перед экзаменом – в их арсенале было не меньше десятка самых разных обликов.

Алиса делала яркий, необычный макияж во фри-чатах и даже иногда по-настоящему рисовала акрилом. Ну а когда приходило время шоу, «студентка» срывала одежду и выливала на себя краски, измазывалась блёстками, превращая свое тело в живой холст и мастурбировала кистями – в лучах неонового света это было поистине чарующее зрелище.

Отчасти, такие изыски были необходимостью – чтобы пользователь выбрал именно тебя, модель должна была хоть чем-то отличаться от тысяч других красивых, обаятельных, сексуальных девушек с превосходным телом. Не говоря уже о том, что пресыщенный контентом зритель всегда требовал чего-то нового.

Кончено, некоторые переводчики и модели довольствовались кружевом и дилдо – и все равно зарабатывали неплохие деньги. Однако Киму нравилась его работа – для него вебкам был чем-то вроде бурлеска: в маленькой комнате, на пару с одной актрисой он пытался создать настоящее представление. Пусть и не такое роскошное, как у Диты фон Тиз, но столь же эффектное и атмосферное. И такой подход давал свои плоды.

Когда Алиса вернулась из душа, Ким уже убрал комнату: кинул измазанный гуашью плед в стирку, оттёр влажными салфетками цветные пятна с паркета и монитора.

– Я дико голодная. Завтра выходной, может, погнали – перекусим чего-нибудь? – мокрая, она обняла Кима и повисла у него на шее. Девушка всегда мылась в настолько горячей воде, что буквально пульсировала жаром. Полотенце размоталось, оголив её упругие ягодицы, и теперь держалось только потому, что Алиса крепко прижалась к Киму.

– Прости, другие планы, – Ким растерялся: руки его повисли в воздухе, но так и не опустились на влажные плечи девушки.

– Эх, ну и ладно, – вздохнула Алиса, усевшись на край дивана. Полотенце белым комком свернулось у её ступней.

– Пока! – бросил на прощанье Ким, закинул рюкзак за спину и вышел в коридор. В ответ девушка лишь угукнула себе под нос и снова залипла в телефон.

На кухне Антон (или Джейкоб – это был его псевдоним на сайте) уже заварил чай и о чем-то беседовал с новенькой моделью: молоденькой девочкой с ярко-синими волосами – свежие лица то и дело появлялись на студии.

«Ей бы отлично подошёл образ невинной аниме-школьницы – гетры, кроссовки, рубашка с галстуком» – Ким поймал себя на мысли, что сразу-же начал придумывать персонажа. Профдеформация.

На улице, возле арки, его уже ждал тонированный Киа Рио, моргая оранжевыми поворотниками. Сбежав по каменным ступеням и вылетев из парадной, Ким буквально запрыгнул в машину. Водитель резко тронулся – колёса харкнули пастельно-бурой кашей, оголив асфальт.

Часы показывали половину второго ночи.

– И кто это? – Ким стоял посреди комнаты в коммунальной квартире, которую Геворг превратил в свою мастерскую. Белые стены с остатками былой роскоши – лепными плинтусами – были увешаны всевозможными работами: портретами неизвестных людей, знакомыми пейзажами панельных гряд. Холодный густой воздух, что проникал из приоткрытого окна, немного разбавлял запах масляных красок и растворителей.

Под потолком висел крохотный квадратик холста: в полутьме мягкие акварельные контуры складывались в профиль девушки с белым каре, ярко-алыми губами и тонким, словно у фарфоровой куклы, носом. У неё были черты… Нет, не богини. Черты богинь резкие и острые, выхолощенные и тонкие, слишком обезображенные инцестом. Незнакомка же была по-настоящему красива – столь красива, что Ким вот уже несколько минут смотрел в её серые глаза, что высокомерно взирали на него с высоты.

– Это? – Геворг, наконец, перестал рыться в шкафу и достал оттуда целлофановый свёрток.

В чёрном рабочем халате и черной шапочке бини, с никогда не проходящей щетиной, он был похож на молодого Жана Рено – «профессионала», перенесшегося из далёкого Нью-Йорка в мрачный Петербург. – Это изрыгнул из себя Глеб. Отвратительная пошлость, но люди покупают. Только не говори, что тебе нравится.

Высокий, почти в полтора раза выше Кима, Геворг походил не на человека, а, скорее, на сложного биоробота, который работал исключительно на этаноле. Вопрос «пьян ли Геворг» был столь же бессмысленным, как и вопрос «идёт ли в Питере дождь?» – Геворг был пьян постоянно, менялась лишь степень его алкогольного опьянения. Однако, к чести художника, он презирал наркотики в любом их проявлении, считая вещества атрибутом не петербуржцев, но, цитата: «понаехавших чумных объебосов».