Мария Зайцева - Дорога в Диснейленд

Генератор здесь работал, вода была. Комфорт, бл*.

Даже зеков кормили, отморозков, достойных только того, чтоб сдохнуть от голода.

Сердобольные, суки.

Том сознательно навел хаос в зоне карцеров, дожидаясь, пока звери разберутся со всеми проблемами самостоятельно.

Через час в живых остался только один охранник. Тот, которого Том запер.

Остальных порвали на части, и никому жалко не было.

Еще через час особо отмороженные поперлись наверх, на разведку.

Том, попивая в комнате охраны горячий чай с печеньем и дикой дозой сахара, проводил смельчаков взглядом.

Сам он идти никуда не собирался.

Если там, снаружи, реально е*нула ядерная бомба, то сидеть надо глубоко под землей, и не высовываться еще, как минимум, пару месяцев, пока радиацию не сдует.

И после этого выходить очень осторожно и, желательно, в защите.

Том, не торопясь, допил чай и завалился на кушетку, наслаждаясь мягкостью. Особенно в сравнении с полом карцера, где он загорал последние три месяца.

В тюрьме было шумно, отморозки добрались до спиртного и бурно праздновали начало новой жизни. Том переложил поближе найденный табельный пистолет и прикрыл глаза.

Надо подождать.

Просто подождать.

А потом выбираться и искать мелкого.

В том, что Ченни выжил, Том не сомневался. Такого пронырливого засранца ни одна ядерная бомба не возьмет.

Выбираясь через месяц из опостылевшего подвала, Том был готов ко всему.

К пожарам, к разрушенным зданиям, к толпам больных людей.

Но воля встретила его безлюдьем.

Никаких особых разрушений.

В столовой остались на столах целые тарелки.

За тройным забором расстилалось поле.

Зеленое.

И никого.

Ни одной живой души.

И куда, спрашивается, делись те недоумки, что выходили до него?

Даже следов ведь не осталось.

Том поправил рюкзак, набитый жратвой и боеприпасами, и зашагал по дороге в сторону города.

Он надеялся, что по пути встретится машина, или байк, или, бл*ть, велосипед. Хотя бы.

– Ты чего застыл? – Ченни удивленно толкнул брата локтем, – валим! А то уйдет олень.

Том хмыкнул, подумав, как ему, вернее, им, в сущности, повезло.

От населения, после ударов и последующей проникающей и остаточной радиации, осталось едва ли десять процентов.

И среди всего этого говна братья Стоуны уцелели и нашлись!

Не иначе, как кто-то там, наверху, повернулся к ним лицом, для разнообразия, а не жопой.

Он вспомнил, как нашел мелкого, тощего и завшивленного, в бункере нью-йоркского метро, куда заглянул исключительно на всякий случай.

Ченни вцепился в него всеми конечностями сразу, засопел, счастливо дрожа.

Том обнимал его худую спину и думал, что от того веселого парняги, спортсмена, баскетболиста, будущей звезды национальной сборной, не осталось ровным счетом ничего.

Теперь, спустя десять лет, он глядел на брата, и не верил, что этот высоченный, хмурый мужик, с огромными руками и тяжелым, как и у него, взглядом, был когда-то худым мелким цыпленком.

Том погасил самокрутку, сунул окурок в нагрудный карман и пошел следом за быстро удаляющимся братом.

Вот ведь ноги отрастил, конь скаковой, не догонишь нихера.

– Ну чего, видно что-то?

Том валялся на крыше высотки, подставляя лицо осенним теплым лучам. Скоро зима, надо думать, где останавливаться.

Ченни, с биноклем наблюдавший за общиной, что-то неразборчиво пробормотал.

Том закрыл глаза. В вопросах наблюдения он младшему доверял полностью. Пока не скажет, что все в порядке, не стоит и суетиться.

– Ты давай там, смотри быстрее. А то олень стухнет.

– Не трынди.

Брат не отрывался от бинокля.

– Вроде нормально все. Чисто. По крайней мере там, где я смотрю.

– Давай без «вроде», говнюк мелкий, – Том лениво приподнялся на локте, швырнул в Ченни удачно подвернувшимся камешком, – неохота опять в грязь впираться из-за того, что у тебя нюх засбоило.

– Это было один раз, скотина! – Ченни раздраженно и очень метко отпнул в сторону старшего комок пыли, – и я болел! Сколько можно вспоминать?

– Да, бл*, всю жизнь! Потому что никогда не забуду, как мы оттуда без штанов линяли!

– Сам виноват! Нехер было к дочке старейшины лезть! Ладно не успел ничего сделать, а то ходил бы сейчас без члена!

– Да потому что один гребаный мутант не смог определить, чистый поселок или нет! И спасибо мне еще сказать надо, что я собой рисковал!

– Да спасибо, спасибо! Задолбал ведь!

Тут Ченни издал какой-то странный звук, словно подавился, и замолк, вцепившись в бинокль.