Мария Зайцева - Драконяша для отшельника

Терпит мои заскоки, хотя, какие у меня там заскоки?

Я же практически ангел, блять!

Правда, до нее ни одна домработница и недели не держалась.

А Львовна уже четвертый год тут. Приходит три раза в неделю, делает свои дела, в мои не лезет… До сегодняшнего дня.

Она мне один раз даже жизнь спасла, вызвала скорую, чтоб меня откапали и вернули в реальность. После этого случая я сдерживаю свои порывы. Немного.

– Ой, какая прикольная штука! – голос Драконяши, о присутствии которой я успеваю забыть в запале, заставляет замереть, а затем резко развернуться. И опять замереть. – А это копье, да?

В руках у безумной девки боевой дротик индейцев навахо. Его преподнес мне один из читателей на какой-то очередной издательской тусне. Этот мужик клялся, что конец дротика измазан слизью южноамериканской лягушки. На минуточку, самой ядовитой твари на планете…

– А почему такой маленький? – она не смотрит на меня, а то бы давно уже забила тревогу, потому что, сто процентов, моя рожа сейчас – реальный стоп-сигнал. И, наверно, даже цвета такого же. Красного, блять. Но Драконяха пялится на дротик, вертит его так и эдак, ее псина вошкается где-то под нашими ногами…

А я лихорадочно прикидываю, как у нее эту хрень забрать и не дать уколоть палец.

А то будет у меня тут мертвая царевна. Совсем мертвая. Никакой Елисей не спасет…

И вот только не надо меня спрашивать, какого, собственно, черта дико опасная вещь валяется в свободном доступе?

Во-первых, мой кабинет. В моем доме. Что хочу, то и держу. И как хочу, так и держу. Львовна здесь вообще только полы протирает, а мебель не трогает ни под каким предлогом. Хотя, вон, бар вынесла, старая карга… Но это – исключительный случай. К тому же, она – умная бабка, знает, что можно трогать, а чего ни в коем случае касаться нельзя.

И во-вторых, этот дротик лежал себе спокойно в шкафу. Закрытом, бляха! Закрытом шкафу!

Это надо особым складом ума обладать, вернее, того, что заменяет этой блонди ум, чтоб залезть туда, куда не нужно!

Пока я обмираю от ужаса, прикидывая собственный полет через стол к ненормальной девке, она, наконец, соображает поднять на меня взгляд.

Ну и, видимо, зачатки интеллекта и самосохранения срабатывают, потому что она замирает, ошарашенно смотрит то на меня, то на дротик в своих руках.

Еще шире распахивает глазки, раскрывает ротик в удивленном «О», отставляет немного руку с оружием в сторону…

И в этот момент я резко перегибаюсь через стол и что есть силы луплю по тонкому запястью.

Дротик вылетает из пальцев и скрывается в дальнем углу комнаты. Машинально прислушиваюсь, с некоторой надеждой ожидая визга лысой крысы. Ну мало ли, вдруг мне свезло, и она там устроилась, на свою беду и мое счастье?

Но визга нет, смотрю на Драконяшку, с изумлением и ужасом кривящую рот, вздыхаю.

Бляха, надо успокаивать грядущую истерику…

И не напиться потом ведь, главное!

Одни проблемы, одни гребанные нервы…

– Не реви, – первым делом говорю девчонке, и она, естественно, тут же начинает плакать.

Да так, что я в очередной раз засматриваюсь.

Есть же люди, которым слезы идут!

Драконяша, похоже, именно из числа таких вот.

Слезы появляются на ее глазах. Чистыми, прозрачными каплями текут по щекам, попадают на губы, делая их еще пухлее, еще сексуальнее…

Хочется ее утешать.

И не просто утешать, а действием прямо. Обнимать, трогать губами эти прозрачные соленые капли… Почему-то мне кажется, что они сладкими будут на языке, с ароматом и вкусом ее кожи. И ее губ.

А потом…

Короче, прихожу я в себя, уже обнимая безудержно и испуганно рыдающую девчонку. Сам не понимаю, как так произошло, даже оглядываюсь с изумлением, поражаясь кратковременной потере памяти. И выпадению из реальности.

Потому что нихрена не помню момент перемещения в пространстве.

Вот только-только стоял с другой стороны стола, пялился на ее стремительно краснеющую руку, по которой пришелся удар, отслеживая каждую слезу, катящуюся по гладким щекам…

А потом – бац! И я уже здесь!

Рядом стою! Обнимаю!

И, надо сказать, дико кайфую от этого действия.

Прикольное ощущение: она плачет, ей больно, а я… Я хочу, чтоб это длилось подольше.

– Это – опасная вещь, нельзя ничего трогать в моем кабинете, дурочка… – бормочу утешительно, глажу по тонким плечам, невольно млея от ощущений.

Торкает ведь тебя, Буров, сильно торкает… Ни от одной бабы такого не было… Признайся себе уже в этом, Буров, признайся, прими все, как есть.